В этом году отмечается 200-летие со дня рождения классика русского театра Николая Островского — чем не повод для Национального академического драматического театра имени Максима Горького готовить премьеру? Театр, который сведущие зрители чаще называют просто «русский», не первый раз приурочивает премьеру к юбилею. Это срабатывает: добавляет торжества. И зритель идет в театр уже в тонусе и с определенным настроением: смотреть что-то праздничное по определению. Вот такой флер праздничности точно не помешает спектаклям, созданным по классикам, известным с детства по школьной программе литературы. Островский известен, «Бесприданница» — да, возрастная публика вообще не только саму пьесу может знать, но и несколько ее экранизаций, да у многих в памяти «Жестокий романс» Эльдара Рязанова, появившийся более 30 лет назад. Давно, можно обновить, тем более что есть особый повод.
Режиссер-постановщик, художественный руководитель театра Сергей Ковальчик, правда, уточнил название по авторскому сообщению: «Opus 40. Бесприданница». Пооригинальничать решили даже в названии, рассуждает зритель, — а чего же тогда ждать от самого спектакля?
Во-первых, того, что к классической пьесе вполне уважительное отношение. А это значит, что история Ларисы Дмитриевны разворачивается как написано и без разного там осовременивания, при том, что сам материал позволяет подобное прочтение: в центре купцы со своими бизнес-планами, как сейчас бы сказали, мамочка, которая хочет пристроить дочку, и бедная девушка, которая ищет любви, но находит потребителей своей красоты. Сергей Ковальчик пошел другим путем: Островский остается классическим, но и чувствуется желание режиссера представить историю оригинально.
Первый шаг к оригинальности — минимализм в декорациях (сценография Аллы Сорокиной). Вот достаточно минимум вещей на сцене, минимум антуража, черный фон — и герои действуют якобы в более условной ситуации. Хотя есть находка, которая помогает выстроить канву деяния. Это образ реки, по которой плавают баржи и корабли, а на берегу Волги живут люди — одни страдают, другие радуются и играют. Играют великолепно — с хороводами и отменными песнями, в соответствующих нарядах и с кокошниками.
В этом второй шаг к оригинальности: много музыки и пения. Причем к русским народным песням добавились те, что были специально написаны для спектакля (композитор и аранжировщик Тимур Калиновский) и исполняются артистами театра буквально на сцене (хормейстер Павел Юхнович). И поют «не мохнатый шмель» и не " душистый хмель" (хотя в определенный момент кажется, что вот-вот зазвучит именно это). Музыкальные и танцевальные номера (хореограф Дмитрий Залесский) закладывают настроение и немного раскачивают атмосферу интриг, в которой существуют герои, делают свои низкие поступки, как Сергей Паратов (Руслан Чернецкий), Юлий Карандышев (артист Сергей Жбанков) или Мокий Кнуров (Денис Немцов) с Василием Вожеватовым (Егор Третьяков). Либо приспосабливаются к обстоятельствам, как Харита Игнатьевна (актриса Анна Маланкина).
Рискуют ли надеяться на счастье, как Лариса Дмитриевна (Вера Грицкевич), поставив на карту собственную жизнь. И в этом третий шаг к оригинальности. Во многом успех «Бесприданницы» что в театре, что в фильмах зависел от актерского состава, в частности от исполнителя главной роли. Чтобы искренне влюбленную и страстную Ларису Дмитриевну захотелось пожалеть — она должна вызвать трепет, теплоту и сочувствие. Наша Бесприданница получилась немного гордая, скорее как девушка, которая знает себе цену(и с этим умирает?). А вот вызвать сожаление режиссер решил особым образом. Лариса Дмитриевна не просто умирает от пули Карандышева. Она долго и эффектно отходит в черную бездну реки. Она теряет связь с землей, с жизнью и переходит во владычество Волги, образ которой нам то и дело оживляли на сцене. Она идет туда, где тихо и спокойно, такая же спокойная (здесь нет жизни?). «Реки-руки» (ой, кажется, это не отсюда, но почему-то пришло в голову) обволакивают ее фигуру. И ах!.. Овации. Особенно молодежь в зале обнаружила восторг находкой. Наверное, полюбят театр как искусство, как когда-то это случилось со мной во время просмотра спектакля «Король умирает» в постановке Витовта Григалюнаса: там герой постепенно избавлялся от связей с жизнью. Медленно и эффектно. Красиво. Коснулась и запомнилась надолго еще и тем, что тот спектакль был выдержан в одной, очень отличительной стилистике, что очень подходило современному театру.
Здесь театр другой — классика остается классикой. Но формула сработала: хочешь растрогать зрителя по отношению к герою — романтизируй его смерть. Хочешь поразить зрителя — придумай, как это сделать эффектно. Для кого и какие эффекты сработают — уже дело опыта, театрального и жизненного.
Лариса ТИМОШИК
Совместные проекты ядерных технологий.
В повестке дня — утверждение концепции нацбезопасности и военной доктрины.
