Светлана Подрез: В семье мы говорим на языке любви

В их карьере были две длительные зарубежные командировки, которые воспринимаются как интересные приключения. Но самое важное решение в жизни — создать семью, которой в этом году исполнится 44 года, — они принимали дома. Переводчики с нескольких иностранных языков, Светлана и Геннадий Подрезы, удивились интересу журналиста к своим персон: мол, мы — обычная семья, не знаменитости. Но, перефразируя классика, каждая обычная семья необычна по-своему, в чем я убедилась во время разговора.

— Начнем с начала: где вы познакомились?

Геннадий Викторович (Г. В.): — В Алжире, куда приехали работать по контракту как переводчики. Что интересно, в минском инязе мы даже не были знакомы, вероятно, потому что учились на разных факультетах: я — на переводческом, Светлана — на педагогическом. А в Алжире попали в один центр профтехобразования...

— А как удалось получить работу за границей, не будучи семейными людьми?

Г. В.: — Это миф, что в советское время только семейные могли выехать на работу за границу. По-разному было. Все зависело от должности специалиста и срока командировки. Например, послы выезжали на три-пять лет с семьями, потому что, кроме всего прочего, по протоколу на приемы нужно приходить с женой. А я — обычный переводчик с контрактом на один год, поэтому никаких требований к семейному статусу не предъявлялось.

Командировка не стала неожиданностью. Уже на 5 курсе произошло так называемое распределение, будущие выпускники знали, какая работа их ждет: с переводческого факультета, как правило, в основном распределялись за границу, а с педагогических факультетов — в школу.

Правда, мне предлагали и преподавателям на кафедру факультета. Сказали: напиши отказ от Алжира. Подумал: что меня ждет на кафедре, знаю, а что такое Алжир, не знаю, поэтому поеду туда.

Светлана Владимировна (С. В.): Думаю, в тот год просто не хватало советских специалистов в развивающихся странах. Поэтому направляли и девушек с нашего педагогического факультета. Предложили командировку, я и согласилась. В молодости же все интересно и ничего не страшно.

— Вернемся к знакомству. Это была любовь с первого взгляда?

С. В.: Полгода глаз не отводили от учебников, словарей. Интернета в то время не было. Наша работа заключалась в том, что преподаватель — в моем случае дисциплины «Технология металлов» — читал лекцию, а я переводила. Чтобы перевод получался качественный, а не механический, нужно было понимать этот предмет. К счастью, мне нетрудно было его изучить.

Ну и поскольку мы отмечали все советские праздники, так и познакомились, как я говорю, станцевались.

— Что можно сказать о бытовых условиях, в которых вы жили?

С. В.: Первые два месяца все нравилось. Потом вдруг замечаешь, что на занятиях сидишь в куртке и сапогах. У аудитории не было отопления, наши преподаватели делали обогреватели. Всегда говорю, что нигде так не мерзла, как в Северной Африке. Зимой там холодно, а летом около 50 градусов тепла. Но в молодости все это легко переносилось.

— А как вам работалось на континенте?

Г. В.: СССР заложил основы дружбы и сотрудничества с Алжиром. Там существовала мощная система подготовки кадров. Сотни тысяч алжирцев учились у «русских» — так называли всех советских граждан независимо от того, кто ты по национальности, из какой республики приехал. А что касается лингвистических вузов, то до сих пор горжусь, что выпускник минского «иняза» — в то время он высоко котировался. Вообще, в Советском Союзе было три мощных «иняза» — в Москве, Горьком (Нижнем Новгороде) и Минске. О работе в Алжире остались хорошие воспоминания.

— Геннадий Викторович, помните, как сделали предложение Светлане Владимировне?

— Конечно. Мы приехали в Минск после завершения контракта. Я уже знал, что для меня еще на год планируется командировка. Вот тогда и сделал предложение Светлане, понял, что не хочу ее терять.

— А в Алжире вы еще не были в этом уверены?

Г. В.: Скорее, там я не задумывался о том. Все же мы жили на чужбине, там было ощущение временности бытия. Это, знаете, как какое-то приключение, которое тебе нравится и интересно, но ты понимаешь, что настоящая жизнь начнется, когда приедешь домой.

— Светлана Владимировна, а вы сразу приняли предложение или попросили время на раздумье?

— Да, согласилась сразу. Если честно, в Алжире даже не думала о замужестве. Ну, или думала, что не думаю (смеется). А дома тоже понятно, что не хочу терять Геннадия. Хотя все было неопределенно: у него — контракт, у меня — нет. Разрешат мне выезд как жене или нет, неизвестно.

— И как все сложилось?

Г. В.: Наилучшим образом. Светлане не только разрешили выезд, но появился контракт и для нее, а пока документы проходили все инстанции, она три недели поработала в Москве.

— Ваш сын родился, когда вы были в командировке. Нестрашно было рожать в чужой стране?

С. В.: Нестрашно, потому что нам не разрешали там рожать. За четыре месяца до родов улетела домой.

— Как обустраивали жизнь в Минске после заграницы? Как решили жилищный вопрос?

Г. В.: Очередь на государственную квартиру была длинная, на кооператив у нас еще не хватало денег. Жили у моего отца, мама, увы, умерла очень рано...

— Светлана Владимировна, легко ли было ужиться со свекром?

— Не могу сказать, что возникали какие-то поводы для конфликтов, которые я просто ненавижу. Всегда можно договориться, тем более свекор по характеру был человек добрый.

Г. В.: У отца была тяжелая жизнь, в 1942 году, в 14 лет попал в партизанский отряд в Витебской области. А семья мамы жила недалеко от Хатыни, дядя, брат мамы, тоже был партизаном... С возрастом все больше укоряю себя, что мало помогал отцу. Сейчас думаю, что можно было больше для него сделать, как-то облегчить жизнь. А когда был молод, казалось, что папа сильный и сам со всем справится.

— Ваша следующая командировка была на Мадагаскар. Туда уже вы поехали всей семьей, с маленькими детьми. Как устроились?

Г. В.: Я работал, а Светлана занималась домом.

С. В.: По статусу нам выделили домработницу, хотя я сопротивлялась. Мол, сама справлюсь, не надо. Пришлось переступить через себя, чтобы принимать ее работу. Она очень старалась, руками мыла белье лучше, чем машинка.

— У ваших детей небольшая разница в возрасте. Они дружили?

С. В.: Дети у нас хорошие, но разные по характеру, к тому же парень и девочка, поэтому особой дружбы не было. В детстве они могли и подраться. Но ощущение, что они — одна семья, что один за всех и все за одного, есть.

— Каких принципов воспитания вы придерживались?

С. В.: Теперь понимаю, что была слишком требовательна. Иногда смотрела на них глазами учителя. Родителям всегда хочется, чтобы дети были идеальны... Недавно они рассказали мне, что обижались, когда дома кормила их перед тем, как отпустить к друзьям на день рождения. Но тогда мне казалось, что так правильно. Теперь, конечно, все иначе. Рада, что есть внучки и я могу выполнить «работу над ошибками».

Г. В.: Признаюсь честно, что уделял детям недостаточно внимания. Все эти мужские отговорки о работе, занятости... Мое поколение, думаю, просто не умело сказать детям, что мы их любим, — отсюда и мало внимания, совместно проведенного времени. Может, дети мудрее нас? По крайней мере, сейчас у нас получается дружить с детьми.

— Они пошли по вашему профессиональному пути. Влияли на их выбор или дали свободу?

Г. В.: Мы их не заставляли, но ориентировали. Дети понимали, какие преимущества дает знание иностранных языков. Мы с женой учились в то время, когда всем казалось, что профессия — это выбор на всю жизнь. Но нам уже тогда пришлось параллельно осваивать новые профессии. На Мадагаскаре основательно изучал сельское хозяйство, причем довольно передовое. В результате работал переводчиком не только в аудитории, но и за штурвалом комбайна, другой техники. Дети окончили гимназии в то время, когда появилось четкое понимание: чтобы быть успешным, нужно постоянно учиться, чтобы к основной профессии добавить еще несколько. А своей первой профессией они выбрали иностранные языки.

С. В.: Конечно, мы их ориентировали, но при этом присматривались, что им интересно. Убедились, что дети по своему составу гуманитарии. Когда Алесь узнал, что в гимназии с углубленным изучением иностранного языка открывается белорусскоязычный класс, захотел учиться именно в нем. Сейчас могу сказать, что дети не разочаровались в выборе профессии, которая позволяет развиваться по многим направлениям.

— Как у вас в семье разделяются домашние обязанности?

Г. В.: У нас классический вариант: я отвечаю за доход в семье, на Светлане — воспитание детей и быт. При этом жена всегда работала, поэтому тоже внесла свой вклад в благополучие семьи.

— Насколько серьезно на семейный достаток повлияли зарубежные командировки?

Г. В.: Это был очень хороший стартовый капитал. За него мы в конечном счете построили кооперативную квартиру, приобрели автомобиль, кажется, еще и на мебель хватило.

— Какие у вас вообще правила обращения с деньгами?

Г. В.: Это, скорее, правило жизни, которое сказывается и на отношении к деньгам: жить сегодня и по возможности хорошо. Думаю, что так на меня повлиял ранний уход мамы: сегодня у нас есть, а завтра может и не быть.

Никогда не жалели денег на развитие детей, комфортную жизнь, отдых. Старались жить так, чтобы ни в чем себе не отказывать. И поэтому, когда в 1991 году случилась «реформа», у нас не было накоплений, мы ничего не потеряли. Наша нервная система не пострадала, чего не скажешь, например, о наших знакомых, у которых в то время было на книжках сорок тысяч рублей. Они их всю жизнь собирали, во всем себе отказывали. Результат: и деньги потеряли, и жизни нормальной не видели. Но как жить — это их выбор, а вот таких бессмысленных «реформ» никто не ожидал.

Мы и сейчас не откладываем деньги, как говорится, на черный день. Получается заработать — отлично. Обсуждаю с женой, сколько и на что нам нужно. Если что-то остается, делюсь с детьми, но... не в ущерб себе.

— Мы сейчас находимся в вашем загородном доме. Несколько лет назад здесь была агроусадьба, которой занимался ваш сын Алесь. Сейчас она не работает?

Г. В.: Да, мы серьезно обсуждали с сыном этот вопрос и пришли к выводу, что рационально пока закрыть. Все было хорошо до коронавируса, к нам приезжали гости из зарубежья, им нравилось, что мы хорошо говорим на их языке. У нас в семье три сертифицированных гида-переводчика. Иностранцы же не ездят автобусами по 40 человек, у них небольшая компания или семья нанимает гида. Но потом туристов не стало. А белорусы, к сожалению, еще не научились отдыхать дома. Для меня странно, когда человек знает все турецкие курорты, а на родине Янки Купалы не был ни разу. Ну, и так сложилось, что Алесю с женой сейчас удобно из-за работы быть в Минске, а нам здесь. Впрочем, отсюда до городской квартиры 40 минут на автомобиле.

— Как живется на пенсии?

С. В.: Это прекрасный период жизни, когда никуда не надо спешить, можно заниматься тем, на что раньше не хватало времени. По-прежнему много читаю, люблю хорошее кино, благо сейчас технологии позволяют смотреть, что нравится и когда удобно. Можно и работать по мере сил.

Г. В.: Неожиданно в связи с существующими обстоятельствами стала востребованной одна из моих специальностей, связанная с полиграфией. Сотрудничаю с различными предприятиями, регулярно выезжаю в командировки. Что-то зарабатываю, так что про пенсию пока забыл. Хотелось бы, пользуясь случаем, сказать огромное спасибо всем преподавателям Минского института иностранных языков (ныне — МГЛУ), которые дали мне три специальности: переводчика, преподавателя и военного полиграфиста.

— В вашей семье каждый владеет несколькими иностранными языками. А на каком любите разговаривать между собой?

С. В.: — Думаю, что в семье мы говорим на языке любви и взаимоуважения.

Маргарита ДРОЗДОВА