Самая главная награда в жизни Евгения Золотого

31 января 2014 года в Могилевское областное училище олимпийского резерва поступил парень из поселка Краснополье. Сборы, соревнования, первые победы и поражения — обычный путь спортсмена. 3 августа 2024 года на пьедестале Олимпийских игр в Париже стоял член национальной сборной по гребле академической Евгений Золотой. До этого он ни разу не становился призером взрослых чемпионатов мира или Европы. Но Олимпийские игры прошел по-чемпионски уверенно. Из колеи его не могли выбить ни проблемы с лодкой, ни сломанный автобус по дороге на финальный заезд, ни маститые соперники рядом. Видимо, действительно, сложные времена рождают сильных людей. Сам Евгений говорит, что до гонки на Олимпиаде он шел 10 лет. 10 лет работы ради 6 минут 42.96 секунд — такое возможно только в спорте. В интервью «Звязде» Евгений Золотой рассказал, каким был этот путь и как изменился после олимпийской медали, первой мужской медали для отечественной академической гребли.

— Евгений, через два месяца после Олимпийских игр пришло осознание, что твоя медаль — это действительно большое достижение?

— Не могу сказать, что чувствую, будто сделал что-то грандиозное. Греет душу мысль, что я оказался в тройке сильнейших на соревнованиях, где собираются лучшие спортсмены мира. У меня всегда перед глазами был пример человека с действительно громкими спортивными достижениями — Екатерины Анатольевны Карстен. Мне до нее еще расти и расти. Да, у нас раньше не было Олимпийских мужских медалей, мне, конечно, приятно, что я завоевал первую. Осознание, что моя медаль действительно важна для страны, пришло 17 сентября, когда Президент наградил орденом Почета. Ведь не просто так глава государства будет вручать государственную награду, значит, сделал что-то важное. Для меня было большой гордостью сказать ответственное слово от имени всех спортсменов и тренеров. Заранее все обдумал, что сказать, так как не представляю, как без подготовки выступать на такую аудиторию. Наверное, получилось не слишком красноречиво, но от души. Волнение было такое же, как и на Олимпийских играх: не каждый день приходится выступать перед лучшими в своих сферах людьми, перед президентом. Но, когда начал говорить, волнение как рукой сняло.

— Как ты воспринимаешь повышенное внимание, которое буквально обрушилось на тебя после Олимпиады. К интервью и мероприятиям привык?

— Мне кажется, я за всю жизнь не давал столько интервью, сколько за последние два месяца. Мне это дается нетрудно. Знаю, что, например, наши батутисты не любят давать интервью, хотя на самом деле они очень позитивные и интересные. Мне нравится рассказывать не столько о себе, сколько о своем тренере и о своем виде спорта. Я понимаю, что благодаря моим интервью люди больше узнают об академической гребле, о пути, который мы проходим каждый день. Надо смотреть правде в глаза, многие из академической гребли знают только Екатерину Карстен, но ведь появились и новые имена. Поэтому мне важно, чтобы об академической гребле знало как можно больше людей, чтобы на наши соревнования собирались болельщики. Потому что поддержка трибун — это невероятно. Желаю каждому спортсмену почувствовать это.

— В Париже был естественный канал, в Бресте вы тренируетесь на искусственном. Для непрофессионалов объясни, пожалуйста, в чем разница для гребца? 

— Разница в том, что на искусственном канале глубина везде одинаковая, ведь вода на одном уровне. На естественном на разных дорожках разная глубина. Например, на естественном канале в Сербии вторая дорожка более скоростная, так как там глубина больше, чем на шестой. С одинаковым темпом на одном расстоянии время на этих дорожках будет разным. Вот это главная особенность естественного водоема, к которой должен быть готов каждый профессионал. На искусственном канале же все плюс-минус в одинаковых условиях, если ветер не помешает. Разные каналы бывают, но мне повезло: мне не встречался слишком жуткий канал, на котором было бы невозможно ездить. Иногда особенности канала — не самое страшное, с чем приходится сталкиваться.

— Что отнесешь в разряд страшного?

— Да много чего. Например, во время подготовки к Олимпиаде я заболел, отчего потерял много времени. Очень удручает, когда перед Олимпийскими играми лежишь дома с высокой температурой, а не тренируешься. Потом пришлось очень быстро все нагонять, но из-за болезни километров 600-700 из запланированного объема не добрал. Сломанный автобус по дороге на олимпийский финал — совсем не то, с чем хотелось бы столкнуться. Тренер до последнего не верил, что сломался автобус и заезд переносится. Такая ситуация может легко выбить из колеи. Но я психологически стойкий и поэтому особо по этому поводу не нервничал. Единственная проблема была с питанием, потому что обычно за три часа до старта я не ем, а гонка отложилась, и уже хотелось есть. Хорошо, что положил с собой белорусский зефир, поэтому, пока все нервничали из-за сломанного автобуса и отложенной гонки, я спокойно разминался и ел зефир. Кстати, недавно с тренером вспоминали ту гонку и дошли до вывода, что реально могло бы быть первое место. Немец Цайдлер, победивший, по волне ходить не любит. А ведь я к волнам привык, они в Бресте постоянно. И пока я сидел в автобусе, тренер позвонил и сказал, что поднимается волна. Казалось бы, судьба. Я доехал до каналат — а там штиль. Тоже, наверное, судьба.

— Ты рассказывал, что перед Олимпиадой у тебя было по 13 тренировок в неделю — то есть, по две тренировки в день шесть дней в неделю и одна в воскресенье. При этом очень долго было неизвестно — пустят тебя на Олимпийские игры или нет. Многие могут задать вопрос — зачем работать в таком режиме, не будучи уверенным в своем выступлении на Олимпиаде?

— А зачем работать в какой-либо организации, если тебя могут уволить? Мы все стараемся выполнять свою работу максимально хорошо. И если стоит вопрос, будет или не будет Олимпиада, есть вариант, что она будет. А значит, все равно нужно быть максимально готовым. Да, это определенный риск здоровьем, очень много времени и сил. Но в спорте иначе невозможно. У каждого спортсмена есть одна цель, мечта — медаль Олимпийских игр. Я не представляю, как можно расслабиться, когда на кону эта медаль. Каждый, кто выступил на Олимпийских играх, — герой, потому что прошел невероятно сложный путь. Да, на соревнованиях мы боремся с соперниками, но самое трудное соревнование спортсмены проходят в жизни — борьбу с самим собой. Каждый спортсмен ставит перед собой очень много «нет», во многом себе отказывает только для того, чтобы выступить на Олимпийских играх. Поэтому мне даже страшно представить, как бы я себя чувствовал, если бы меня не допустили на Олимпиаду. Уверен: выступать на других соревнованиях было бы морально тяжело, несмотря на хорошую физическую подготовку. А слышать «мог бы взять медаль на Олимпиаде» и вовсе было бы невыносимо. Даже не уверен, остался ли бы я в спорте после такого. Поэтому я очень сочувствую тем, у кого забрали эту возможность, понимаю, насколько им больно.

Перед Олимпийскими играми в Париже я полагал, что у белорусов будет шесть медалей — почти угадал. Но зато какие это медали! Женя Тихонцов устроил настоящее шоу. Я не специалист в тяжелой атлетике, но, думаю, это не предел. Ваня Литвинович — герой: две Олимпиады подряд с золотыми медалями. Виолетта Бордиловская — умница: от нее же вообще никто медали не ожидал. Мы, конечно, тоже предполагали, что у меня будет медаль, рассчитывали на второе-третье место, мои показатели на это указывали. Конечно, вслух о моей медали никто не говорил. Но настраивались только на наилучший результат.

— Ради участия в Олимпиаде тебе пришлось с двойки и четверки переключиться на одиночку. Сложный был переход?

— Более трудно морально. В двойке или в четверке у тебя есть поддержка. А в одиночке ты можешь рассчитывать исключительно на себя, нужно четко понимать, что никто, кроме тебя самого, не поможет. На тренировках одиночники работают больше. Например, в двойке парной 500 метров мы проезжаем за 1 минуту 30 секунд, а в одиночке — за 1 минуту 40 секунд. Казалось бы, 10 секунд. Но если взять 10 таких отрезков — то это работа на 100 секунд больше, а для гребца это существенно. На тренировках 30 километров на воде в одиночке я еду за 2,5 часа, в двойке — за 1 час 45 минут. Разница колоссальная. Но когда привыкаешь и видишь результат, о сложностях уже не думаешь. Многие же сдаются, потому что не видят результата.

— Олимпийская медаль и рождение сына — два важнейших события произошли с разницей в три дня. Как это, если столько счастья?

— Даже если бы не было медали, из Парижа я бы ехал самым счастливым: Марк — самая главная награда в жизни. Был вариант после выступления остаться в Париже, поболеть за наших ребят, но я рвался домой, чтобы поскорее встретиться с сыном. Медаль — это очень хорошо, это мотивация работать еще больше и лучше. А ребенок — это мотивация вообще никогда не останавливаться на достигнутом, потому что хочется дать ему все самое лучшее, создать ему все условия для счастливого детства, для развития. Сейчас многие интересуются, куда я потрачу призовые. Конечно, они пойдут на семью, на свое жилье. Я считаю, первая задача каждого мужчины — обеспечить семью своим жильем, обеспечить тыл.

— К роли отца привык?

— Быть отцом непросто. Многие говорили, что первые три месяца ребенок только спит и ест — ничего подобного. Ну, или наш такой, парень с характером. Только отойдешь от него, крик стоит такой, что весь округ слышит. Или это скачки роста, или беспокоит что-то — волнуемся каждый раз. Наверное, мы даже больше ходим по врачам, чем надо, потому что каждый раз они нас успокаивают, что ребенок в норме. Мы в первый раз стали родителями. Все сложности меркнут по сравнению с этим счастьем.

— Евгений, конечно, что начинал ты с гандбола и легкой атлетики, но в итоге оказался в академической гребле. Интересный путь...

— Я всегда знал, что буду спортсменом: очень не хотелось рутинной работы. В школе не горел большим желанием учиться. А на соревнованиях выступал с удовольствием. Мне очень нравилось бегать на длинные дистанции. Меня даже взяли на сбор в училище олимпийского резерва. Но для бега я оказался слишком большим, зато меня заметил тренер по метанию молота, я был не против, начали работать. А гребля меня словно сама искала. Сначала в школу приехали тренеры из Гомеля, но я заболел. В следующий их приезд я решил школу прогулять, наверное, первый раз в жизни об этом жалел. Когда приехали Олег Юрьевич Дудко и Андрей Владимирович Щемелев и меня позвали в кабинет директора, я вспомнил все свои грехи, но никак не ожидал, что это будут тренеры по гребле. Конечно, я согласился поработать с ними. Но папа сказал, что нечего бросаться сюда-туда. Я позвонил Андрею Владимировичу и сказал, что в Гомель меня родители не отпускают. Услышал в ответ: «Ты что, баклан, мы из Могилева». В Могилев меня родители спокойно отпустили. Счастью не было предела. Очень хотелось в училище олимпийского резерва, хотелось вырваться из Краснополья, свободы хотелось. Для этого я был готов на все. Тренер сказал, что для поступления в училище нужен средний бал, не ниже семи. А у меня был 6,9 — ох как я старался, как учил. Потом, правда, оказалось, что ничего такого не надо, просто тренеры решили подержать меня в тонусе.

— Очень необычно, что парня, который занимался метанием молота — заметили тренеры по гребле...

— На самом деле академическая гребля и метание молота, близкие виды спорта. Спортсмены и там, и там высокие, широкоплечие, сильные. Те, у кого есть взрывная сила, но нет выносливости (а это самое главное в гребле), идут в метание. А если есть выносливость, но нет взрывной силы, то лучше обратить внимание на академическую греблю. У меня, как несложно догадаться, хорошая выносливость, но нет взрывной силы.

— Возвращаясь к Олимпиаде. Евгений, вот действительно, неужели в глубине души не было ни капли сожаления, что все-таки не золотая медаль?

— Честно, не было. Проигрывать всегда больно и обидно. Но гордость за то, что я смог завоевать медаль, за то, что в таких сложных условиях порадовал страну, сильнее. Когда-то и серебряная медаль Олимпиады казалась чем-то невозможным, но она стала реальностью. Значит, и золото вполне реально. Сложно находить мотивацию, когда выиграл Олимпийские игры, чемпионаты мира, установил рекорды, например Цайдлер. А мне еще есть куда стремиться.

— Спорт — очень особая сфера, которая требует полной самоотдачи, но и взамен дает немало. Что спорт дал тебе, кроме имени, медалей, зарплаты?

— Характер. Спорт развил во мне целеустремленность. Он научил: что бы ни случилось, вставать и идти дальше. Мне кажется, это подтвердит любой спортсмен. Ведь, спортсмены не знают, что такое лень. Каждый день мы переносим бешеные нагрузки, потому что хочется быть лучше, чем вчера. Мне это иногда мешает, потому что чересчур себя нагружаю. Но спорт также учит находить баланс, слышать и понимать себя.

Валерия СТЕЦКО 

Фото НОК Беларуси и БелТА