День Победы — праздник, конечно же, большой для всех. А еще он — очень личный для каждого. Я расскажу о своем.
Утром 9 мая 1945-го моя мама с младшим братиком поехали в деревню на похороны. Я осталась дома, одна... И вдруг картина: все соседи повыскакивали на улицу — обнимаются, целуются, плачут, кричат: «Ура!.. Мы победили! Наши вернутся!»... А я стою-смотрю, слушаю все это и думаю: хорошо, что мама не здесь, не дома, ведь наш же папа не вернется...
Когда пришло сообщение, что он пропал без вести, мы не хотели верить: мама так и говорила, что пропал — не погиб. И поэтому при каждой возможности она бегала на вокзал встречать поезда, идущие с фронта, — как и многие другие, надеялась на чудо.
В нашей семье оно не произошло...
А тогда, в 1945-м, День Победы запомнился еще и тем, что в небе появился самолет. Испугавшись, что он будет скидывать бомбы, мы, дети, по привычке попадали на землю. И как же удивились, когда сверху на нас полетели красивые бумажки — красные, голубые, желтые — всех цветов счастья...
Черного там, конечно же, не наблюдалось, но...
Со мной не было папы. И в день, когда над миром гремели салюты, мама была на похоронах своей 18-летней (!) сестры-трактористки, которая поехала запахивать поле и подорвалась на мине...
Год 1946-й, 9 мая. Нас в семье трое, и на день нам выделяется килограмм и сто граммов хлеба. Я «отоварила» нашу карточку за 12 мая (паек за 8–11-е мы уже съели), выхожу из магазина. У нее, как всегда, стоят тетя Нюра с Алешей. Этот мальчик — самый младший из пяти тетиных малышей, и люди, жалея их, договорились, что продавщица будет взвешивать хлеб с довесками в 50 граммов, которые все будут отдавать тете Нюре...
Мне очень (вплоть до потемнения в глазах) хочется съесть этот кусочек самой! Но не дай Бог: мама не поймет... И поэтому я отдаю наш хлеб еще более голодным.
Год 1967-й... Я работаю учительницей в Воропаево. Там, в сквере, братская могила. Мой класс ухаживает за ней и ежегодно 9 мая встречает там мать одного из похороненных воинов. Она плачет, перечитывает фамилию сына, гладит и целует шершавую надпись.
Вместе с нею плачем и мы...
А вот уже и Глубокое. Перед 40-летием освобождения Беларуси мы с шестиклассниками прошли по местам бывших боев. В деревне Запасники встретились с ветераном войны Николаем Ивановичем Ивановым. Из его рассказа всем врезался в память один эпизод: получив приказ «закрыть» пулемет, Николай Иванович подкрался к нему с тыла и увидел, что огонь вел румын, руки которого были прикованы к оружию...
В этом году в День Победы я, наверное, пойду к памятнику воинам и партизанам, который находится в нашем поселке, положу там цветы — с надеждой, что, возможно, и моему папе, похороненному в безымянной могиле, кто-то тоже поклонится...
А впрочем, сейчас и без войны в мире почти как война: может, никто и никуда не пойдет — в этот раз. Но ведь свечи (пусть и дома) родные, думаю, обязательно зажгут и помолятся.
Зоя Навоенко, г. п. Подсвилье, Глубокский район
На углу нашего дома — красная звезда. Она свидетельствует о том, что здесь жил ветеран Великой Отечественной войны Владимир Давыдович Басаранович, мой прадед. Как большую реликвию наша семья хранит его фотографии, документы и награды.
В начале войны прадедушка подался в народные мстители и до 4 июля 1944-го был рядовым в партизанском отряде «1 мая» 50-й бригады Полесской области. Потом началась его фронтовая жизнь. В одном из боев на территории Польши прадеду раздробило руку и оторвало большой палец. Чуть раньше он был контужен и ранен в плечо. Заживлять раны пришлось в больнице города Кронштадта.
По словам бабушки, прадед часто говорил, что в партизанах было легче воевать, чем на фронте, рассказывал, как немцы боялись наших «катюш» — одного их свиста...
За военные заслуги прадедушка был награжден двумя орденами Красной звезды I и II степеней, медалью «За отвагу».
И после войны, несмотря на инвалидность, прадед закончил техникум, работал в леспромхозе. Позже, когда у нас открылся паркетный цех, уже на месте был мастером смены.
А войну он помнил всегда. Бабушка вспоминает: когда смотрел военные фильмы, всегда давал им свою оценку: вот так действительно было, а вот тут — нет, неправда. И дальше обязательно шли воспоминания о том, что пришлось пережить ему, его соратникам и вообще всему народу, сколько хороших, честных, талантливых людей погибло.
...Я — представитель уже четвертого послевоенного поколения. Но обязательно сохраню воспоминания о своем прадедушке, чтобы потом передать их дальше.
Карина Шевеленко, ученица Милевичского детского сада — базовой школы, Житковичский район
Это факт: очередную годовщину Победы празднует все меньше и меньше ветеранов.
А вот публикаций, авторы которых стремятся переписать историю Второй мировой войны, все больше и больше. В цивилизованной, казалось бы, Европе уничтожаются памятники солдатам и офицерам Красной Армии, молодежь мало интересуется военной литературой. А между тем сколько писателей боролось на фронтах, в подполье и партизанских отрядах, как правдиво они сумели запечатлеть проявления мужества и предательства...
Для Василя Быкова война началась на Украине, где он участвовал в оборонительных работах. Во время отступления, в Белгороде, отстал от своей колонны, был арестован и едва не расстрелян как немецкий шпион. Потом бойцом инженерного батальона писатель строил различные военные объекты от Гомеля до Воронежа, летом 1942-го был призван в Красную армию, окончил Саратовское пехотное училище (кстати, из 80 его выпускников в войну уцелело только четверо), воевал на 2-м и 3-м Украинских фронтах. Во время Кировоградской операции был тяжело ранен и даже записан как умерший: его родители получили похоронку, имя Василя Быкова было выбито на обелиске (события — в основе повести «Мёртвым не баліць»). А он после трех месяцев госпиталя уже снова воевал: с действующей армией прошел Румынию, Болгарию, Венгрию, Югославию, Австрию...
А вот свидетельство Алеся Адамовича: «Если мне что и удалось в романе «Вайна пад стрэхамі», так это потому, что ранее эту книгу мама написала своей собственной жизнью».
Анна Митрофановна, как известно, была активной участницей Глушанского подполья — заведующая местной аптекой, она обеспечивала партизан медикаментами. В начале 1943-го с сыновьями (Алесю на то время было 15) пришла в партизанский отряд имени Кирова.
Нельзя не упомянуть и документальный сборник «Я з вогненнай вёскі». Воспоминания для этого издания собирали Алесь Адамович, Владимир Колесник и Янка Брыль, которые объездили 147 деревень в тридцати пяти районах Беларуси, опросили сотни свидетелей, чудом уцелевших в сожженных деревнях.
Кондрат Крапива с начала войны работал в редакциях газет «Красноармейская правда», «За Савецкую Беларусь», видел, как бомбят город и его дом, потерял старшего сына Бориса, погибшего в боях под Сталинградом... С 1943-го и до конца войны был ответственным редактором газеты-плаката «Раздавім фашысцкую гадзіну», тогда же театр имени Якуба Коласа поставил его пьесу «Проба агнём».
Янка Брыль во время оккупации наладил связь с антифашистами, сведения о дислокации немцев в Мирском районе передавал в партизанские бригады имени Жукова и «Комсомолец». В 1944-м, когда семья пошла в партизаны, был разведчиком, работал редактором партизанской газеты «Сцяг свабоды», издавал сатирический листок «Партызанскае жыгала».
Максима Лужанина в 1941 году мобилизовали в армию. Он проходил службу в военной комендатуре Москвы. Окончил Подольское училище в звании лейтенанта и попал в стрелковый полк. Участвовал в боях под Сталинградом. В 1945-м вышел в свет сборник его стихов «Шырокае поле вайны».
Сергей Новик-Пяюн перед войной работал директором Слонимского краеведческого музея. В войну спасал музейные экспонаты. За антифашистскую деятельность в 1943-м его осудили: от казни его спасли партизаны...
Эти и другие авторы писали о войне с почти документальной точностью. Взять хотя бы произведения В. Быкова «Знак бяды», «У тумане», «Кар’ер», романы И. Науменко «Сасна пры дарозе», «Вецер у соснах», «Сорак трэці», «Смутак белых начэй», И. Чигринова «Плач перапёлкі», «Апраўданне крыві», А. Адамовича «Вайна пад стрэхамі», «Сыны ідуць у бой», И. Шамякина «Ахвяры»...
Нельзя не вспомнить и произведения мемуарного жанра: дневники, заметки, воспоминания, собранные в книгах «Салдаты паміралі са зброяй», «Герои подполья», «В тылу врага», бессмертные книги с воспоминаниями уцелевших жертв «Я з вогненнай вёскі», «Блокадная книга», «У войны не женское лицо», «Последние свидетели»...
Несомненно, что война оставила свой чудовищный след в сердцах всех неравнодушных землян, даже тех, кто родился спустя много лет после нее. Благодаря воспоминаниям дедов и прадедов в каждой белорусской семье живет память о тех страшных и горьких годах. Свидетельство тому — красноречивая перекличка военных и мирных поколений, стихотворение Максима Танка «Перакройванне шыняля»:
— Нешта вы, маці, сыноўскі
Шынель гэты доўга хавалі.
Зараз прыкіну,
Што можна пашыць з яго
Вашаму ўнуку.
Вось толькі шкада,
Мо недзе ля печы
Рукаў асмаліла...
— Не, у той дзень
наша вёска гарэла...
— Ну, я памяркую, прыкіну.
Ды тут і крысо, зачапіўшыся,
Нехта падзёр на цвіку.
— Не, гэта — на дроце калючым...
— Тут можна было б падтачыць.
Вось толькі на самых грудзях
Невялічкая дзірка ад молі...
— Не, гэта ад кулі...
Константин Корнелюк, г. Витебск
...Интересно читать, что люди пишут о пережитом, о войне. Хочется и самой рассказать свою семейную историю.
Мой дед Петр Петрович Барановский работал директором школы, возглавлял Могилевский облоно (вместе с женой они окончили Минский пединститут). А потом в ноябре 1937-го его арестовали, и домой он уже не вернулся (реабилитировали только в 1957-м. Посмертно...). А тогда, после ареста, бабушка с детьми переехала в деревню Любоничи Кировского района.
Во время войны мой папа в свои 16 пошел в партизаны, в 1944-м оказался на фронте: участвовал в освобождении Беларуси и Польши, где был ранен, самолетом доставлен в Москву. Там, в больнице, ногу ему сохранили, а вот левую руку — нет. Однако папа все равно не сдался: подлечившись, поступил в Московское высшее художественно-промышленное училище... И вот тут у него начались неприятности: очень бдительным чиновникам не понравилось, что Владимир Барановский — сын врага народа — вышел из оккупированной Беларуси без документов... А потому учащемуся предложили выселиться из больницы для эвакуированных, что означало бросить учебу, так как жить было негде: общежития нет, денег на съемную квартиру — тоже.
Посоветовавшись с соседом по палате, папа написал письмо Верховному главнокомандующему, и...
Ответ не заставил себя ждать. Привожу его дословно: «Начальнику госпиталя 3434, подполковнику Иванькову. По поручению И. В. Сталина особый сектор ЦК партии просит вас не выписывать сержанта Барановского до предоставления ему места в общежитии».
И действительно, папа как кавалер двух орденов Великой Отечественной войны первой степени, получив вскоре срочный паспорт, до открытия общежития жил в госпитале на гособеспечении. После — работал главным технологом на Минской обойной фабрике. За разработку новых видов обоев (известные «кирпичи», «цветок папоротника»...) был награжден орденом Октябрьской революции, двумя золотыми, серебрянной и бронзовой медалями ВДНХ СССР.
Как человек творческий, папа опубликовал две повести в журнале «Маладосць», печатал стихи в районных и республиканских газетах, издал книгу про обойную фабрику...
В День Победы я всегда просматриваю папины книги и документы, думаю, как могла бы сложиться его жизнь, если бы не написал тогда письмо Сталину. Если бы не было войны. Если бы не арестовали дедушку...
В истории нет сослагательного наклонения: нельзя дважды войти в одну реку, нельзя изменить прошлое.
Наталья Алейникова, г. Минск
Почту читала Валентина ДОВНАР
Превью: bornainstitute.com
Ссылки
[1] https://zviazda.by/ru/kaleydaskop
[2] https://zviazda.by/ru/tags/iz-redakcionnoy-pochty