К сожалению, конкретного подтверждения этому не сохранилось, но все может быть. Именно в Глуске существовала известная на весь Советский Союз фабрика по производству мебели. Те, чья молодость пришлась на послевоенный период, наверное, помнят стильные диваны с деревянными спинками и круглыми подлокотниками. А шкафы с зеркалами еще можно встретить в деревенских домах. Сейчас такой фабрики нет, но есть люди, которые могут вспомнить историю ее существования.
Бизнес на осине
На Дне письменности в Белыничах, который в этом году принимала Могилевщина, я обратила внимание на необычные экспонаты от Глусского района — старинные чемоданы, осиновую шляпу (хотя мне сначала показалось, что она соломенная), гардероб советской модницы. Как выяснилось, все это имеет отношение к легендарной фабрике, которая до революции называлась «Спартры», а потом пережила много трансформаций и изменений названий. Но дело по производству той самой спартры-осиновой стружки, которую возбудил в белорусской глубинке предприимчивый немец, — жила почти до развала большой страны. Подобных ей на весь Советский Союз было еще две-на Урале и в Ленинграде. Из осиновой стружки здесь делали заготовки для шляп, занавесок и других очень востребованных вещей. В шляпах с Глусской рогожки щеголяли советские модницы и даже иностранные бизнесвуманы. Правда, круто?
— У нас в Глуске живет дочь рукодельницы, которая имела отношение вот к этим шляпкам, — заинтриговала начальник отдела идеологической работы, культуры и по делам молодежи Глусского райисполкома Елена Самуйлик, кивком указывая на большой стенд, где молодая девушка за станком плетет осиновую косу.
Нина Шум пришла на фабрику семнадцатилетней девушкой в конце 40-х прошлого века. На тот момент в артели работали несколько сотен человек, причем 70 % из них были комсомольцами. Не удивительно, что произошло, говоря современным языком, ребрендирование названия предприятия на более революционную «КИМ» — Коммунистический интернационал молодежи. А в 1960 году артель переименовали в промкомбинат. Производство было значительно расширено, но древесная стружка продолжала производиться. О ней даже написали в своем бессмертном романе «12 стульев» Ильф и Петров: «Внутри модной и шляпной квартиры не было ни спартры, ни отстраивания, ни безголовых манекенов с офицерской выправкой...» Хозяйка квартиры просто нашла другой способ подзаработать. Но есть люди, которые помнят если не про шляпки, то про занавески из Глусской спартры, которые украшали крымские здравницы.
Девушка с плаката
Мастерицы Нины Шум уже, к сожалению, нет в живых, но ее дочь Анна Шум живет в исторической части городского поселка, где раньше находился еврейский квартал. Рядом — аптека, и Анна Шум утверждает, что когда-то этим большим домом, где кроме нее живет еще две семьи, владел состоятельный еврей. Он же был владельцем аптеки. Дом с высоким потолком общей площадью примерно 150 «квадратов» построил себе в 1880 году. Сейчас у Анны ремонт и мы сидим в заставленной разной мебелью комнате. Кстати, частично сделанной на Глусском промкомбинате. Сегодня это, считай, музейные экспонаты.
— Этим креслам и табуретам уже более 70 лет, — говорит собеседница. — У нас когда-то был полный набор мебели. Я сидела на стуле, делала уроки и представляла себя царицей, ведь этот стул был с такой спинкой, что казался мне троном. А еще он очень дисциплинировал. Когда мы с сестрой ходили в музыкальную школу, домашние задания всегда выполняли на этом троне. Можете смеяться, но даже инструмент по-другому звучал. Стул невероятным образом стимулировал усердие. К нему так и хотелось обратиться, как Гаев в чеховском «Вишневом саду» к шкафу, — уважаемый стул.
Кроме матери, на фабрике работал и отец Анны Вадим. Женщина вспоминает, как он приехал из Украины в их маленький городок, увидел юную Нину и решил остаться. Глуск вообще считался перспективным населенным пунктом. Здесь было много молодежи и никаких проблем с работой.
— Наши мастера имели золотые руки, — уверяет Анна. — Делали двери, кухонные гарнитуры, выполняли индивидуальные заказы — сюда приезжали за мебелью со всего Советского Союза. Тот же Киркоров, как мне рассказывали, дверь заказывал. После развала Союза предприятие обанкротилось. А до того времени на нем можно было заработать очень хорошие деньги.
В таких платьях красовались местные модницы.
Чемодан с абрикосовым вареньем
А кто не знает про глусские чемоданы? В семидесятые ими пользовались, наверное, все жители Советского Союза. Глуск поставлял их во все уголочки большой страны, включая Москву, Ленинград, Свердловск. У Анны еще сохранилось несколько таких чемоданов. Натуральная кожа, металлические рожки, деревянные детали, картон — было престижно обладать таким модным аксессуаром. Чемоданом не менее полувека, говорит Анна и смеется, что она их ровесница.
— С маленьким, который называют еще дембельским, отец ходил в баню — там очень удобно располагались веник и принадлежности для стирки, — улыбается она. — А вон с тем, что чуть побольше, мы ездили в гости к бабушке в Украину. Родом мой папа из Донецкой области, из печально известной нам сегодня Горловки. Но в те времена это было место, куда я любила ездить на каникулы. Назад возвращались с полным чемоданом сладостей. Бабушка делала чудесное абрикосовое варенье и мы полностью заполняли им чемодан — он становился неподъемным. Ехали три дня. Выезжали из Бобруйска, а в Харькове делали пересадку. Бабушкины пельмени, борщи и вареники до сих пор вспоминаю с ностальгией.
В середине 80-х Анна, когда училась в старших классах, даже подрабатывала во время каникул на знаменитом производстве. Была при деле и имела собственные деньги. Вообще, говорит, жили интересно. А во время парадов очень гордились, когда объявляли, что в колонне идут работники Глусского промкомбината.
Станок, который сделал Глуск известным на весь мир
Чтобы картинка сложилась полностью, нужно побывать в районном историко-краеведческом музее, где хранится то самое оборудование, благодаря которому немец разбогател, а Глуск стал известным местом.
— Его нам передали местные жители, — уточняет главный хранитель музея Ольга Байко.
Принцип работы прост: закрепил приспособление на стене, зажал в нем деревянную заготовку — и с помощью резака делай себе тонюсенькую стружку. Еще одно приспособление предназначалось для того, чтобы плести из нее косы. А выравнивать их помогал так называемый пресс.
— Одновременно можно было сделать четыре ленточки. Из них потом ткали осиновые рогожки. В советское время они очень широко использовались в качестве занавесок, — говорит Ольга и указывает на еще один станок. Он как раз и предназначен для того, чтобы делать на нем эти полотна.
Сотрудница музея рассказывает, что работали на фабрике в несколько смен, и первая начинала свою работу аж в четыре часа утра. Тем, кто хотел подзаработать, разрешалось плести стружку дома. Это был дополнительный заработок. Говорят, что за полотнами глусских ткачих приезжали даже из стран Центральной Азии. За одно платили 14-16 копеек. Не много, но ведь это были живые деньги.
— Всегда интересно разговаривать с людьми, которые видят в музее знакомые вещи и рассказывают, как работали, — говорит Ольга. — Становится понятно, что нелепо собираешь все это. В Белыничах на Дне письменности к нам подошла женщина и даже расплакалась, глядя на платья советского периода. В таких мы ходили в молодости, с ностальгией сказала она. А мы собрали их, чтобы напомнить, что те тоже производились на нашем промкабинате. В них красовались местные модницы.
В музее есть еще и книга народной славы, куда вписаны имена тех, кто имел отношение к Глусскому промкомбинату. Ее передали бывшие работники с надеждой, что их потомки будут гордиться своей малой родиной. Ведь было время, когда Глуск гремел на весь Советский Союз.
Нелли ЗИГУЛЯ, г. п. Глуск
Фото автора
Не обнаружить ни секунды равнодушия.
Сколько же стоит этот важный компонент здорового рациона сейчас?
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
