Вы здесь

«Провели клеточную терапию — и пациент начал разговаривать и ходить». Как белорусские неврологи спасают жизни в самых непростых случаях


Молодому пациенту из США, который в результате инсульта имел паралич конечностей и не мог разговаривать, белорусские нейрохирурги провели лечение стволовыми клетками. Из Минска мужчина уезжал, общаясь целыми фразами, и мог самостоятельно двигаться. Как навыки белорусских нейрохирургов помогают спасать жизни в самых непростых случаях, «Звяздзе» рассказал накануне Дня медицинского работника известный нейрохирург, заместитель директора по научной работе РНПЦ неврологии и нейрохирургии, доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент НАН Беларуси Юрий Шанько.


Фота Ганны ЗАНКАВІЧ

«Москвичи из института имени Бурденко были поражены»

В прошлом году белорусская нейрохирургия отметила свой 70-летний юбилей.

— Развивать ее начинал знаменитый невролог, академик Николай Гращенков, который в послевоенное время прибыл в нашу страну и возглавил Президиум НАН Беларуси. По его инициативе было создано первое нейрохирургическое отделение, в которое в скором времени пришел работать доцент Ефрем Злотник. Именно он стал основателем микронейрохирургии в Советском Союзе. У него учились многие, включая выдающийся российский нейрохирург Александр Коновалов. В Беларуси первыми начали развивать сосудистую диагностику — ангиографию и хирургию аневризмов артериальных и артериовенозных мальформаций — еще в те годы, когда многие считали, что появление аневризмов сосудов головного мозга обусловлено сифилисом, — начинает со знаковых исторических вех профессор Шанько.

1990-е он упоминает как «лихие» и в медицине:

— Не закупалось оборудование, не хватало медикаментов, были очень низкие зарплаты. Работать приходилось на 2–2,5 ставки. Кроме работы в дневное время, я брал пять-шесть дежурств по хирургии, три-четыре по неврологии, кроме того, могло быть 15 дежурств по санитарной авиации. Ночевать дома приходилось далеко не каждый день. Самое главное — нечем было работать. Почти отсутствовало оборудование, инструменты выходили из строя.

Выйти из затруднительного положения удалось лишь в конце 1990-х. Новое развитие нейрохирургии началось в 2000-х. Столичную 5-ю клинику посетил глава государства, и после его поручений удалось закупить новое оборудование. В частности, магнитно-резонансный томограф — один из первых в стране, — и операционный микроскоп.

— Помню, как надо мной шутили коллеги, когда я сидел за этим микроскопом. Так как операцию, которую они могли закончить час-два, работая с бинокулярной лупой, я завершал три-четыре часа. Под микроскопом большее разрешение, видно мелкие структуры — внимательнее работаешь, да и развитие навыка требует времени. Позже, когда у нас появились дополнительные микроскопы, у хирургов возникло желание с ними работать, такие операции всеми были освоены, — вспоминает Юрий Шанько.

Он вместе с коллегами развивал одно из сложнейших направлений — хирургию основания черепа, которой была посвящена его диссертация.

— В 2003 году в Минске проходил съезд онкологов СНГ, и впервые там работала секция по нейроонкологии — опухолям центральной нервной системы. Были приглашены и приехали выдающиеся нейрохирурги — академик Коновалов со своими коллегами из Москвы, профессор Зельман из Лос-Анджелеса. И москвичи из института имени Бурденко, а это одно из лучших нейрохирургических учреждений мира, представили материал с 40 случаями краниофоциальных резекций, а мы представили материал с более чем 20! Они были чрезвычайно поражены, что у нас развивается такое направление, — рассказывает профессор Шанько.

Он объясняет, что краниофоциальная резекция — чрезвычайно сложная операция. Опухоль, чаще всего злокачественная, вырастает из основания черепа одновременно как в его полость (в мозг), так и за пределы полости черепа — в структуре лица (орбиту глаза, нос). Раньше при злокачественных опухолях удаляли ту часть, которая находилась в полости черепа, остальное облучали и делали химиотерапию. При этом продолжительность жизни была минимальна, так как часть опухоли оставалась. Краниофоциальные резекции позволяют и удалить опухоль из мозга с его участком, и резецировать основу черепа, а также ткани орбиты вместе с глазом. После пациенту делается пластика, а его продолжительность жизни увеличивается в несколько раз.

— Одним из величайших открытий конца ХХ века в нейрохирургии считается так называемая хирургия замочного отверстия, — продолжает Юрий Георгиевич. — Это хирургия через малые доступы, например, через доступ 2×2 сантиметра можно добраться до новообразования размером 5×7 см и удалить его. При этом продолжительность операции сократится, операционная травма мозга уменьшится и функциональный результат улучшится. Шесть лет мы развиваем это направление, и летальные исходы после таких операций у нас сведены к абсолютному минимуму. А функциональные результаты стали лучше, и сократилось время операций.

Причем для выполнения этих вмешательств белорусские нейрохирурги используют не операционный микроскоп, а операционный эндоскоп — по примеру американских нейрохирургов из клиники Пенсильванского университета. Это позволяет еще больше уменьшить размеры доступа и, соответственно, операционные травмы. Сегодня на счету отечественных нейрохирургов более 300 таких вмешательств, причем с хорошими результатами. Осваивать это направление к ним приезжали даже коллеги из Московского института имени Бурденко.

«Академик Смеянович до сих пор оперирует»

З ра­сiй­скi­мi ка­ле­га­мi з iн­сты­ту­та Бур­дэн­ка.

Сегодня РНПЦ неврологии и нейрохирургии имеет самое современное оборудование, в частности, новейшие операционные микроскопы и эндоскопы, подготовленных специалистов, около трех десятков из которых в свое время пришли работать сюда сразу после распределения. Сегодня это высококлассные нейрохирурги, получившие практику в том числе и в зарубежных клиниках. И самое главное — в центре открыты новые направления, которых нет в других странах Европы и СНГ, и есть разработки, вызывающие зависть зарубежных коллег.

Учителями молодых врачей становятся их зрелые коллеги, в частности, до сих пор продолжает делиться навыками академик Арнольд Смеянович.

— Арнольд Федорович и мой учитель, — говорит Юрий Шанько. — Это исключительный специалист: несмотря на солидный возраст (академику 82 года. — «Зв».), он каждый день приходит на работу — в операционную. И не просто оперирует, а выполняет сложнейшие вмешательства — очень быстро, качественно, без осложнений и с отличным результатом. Он старается следить и за своим здоровьем, и в этом ему помогает один из наших врачей — Гумен Горбанеджад. Он, кстати, иранец, закончил наш медуниверситет и остался здесь работать. Овладел всеми нашими методами, даже ездит с нами в регионы с лекциями о профилактике тромбоэмболических осложнений.

Под руководством академика Смеяновича проводятся исследования как по сложным направлениям современной нейрохирургии, так и более прикладные. С помощью одного из них удалось установить, что при определенных злокачественных опухолях головного мозга, растущих из нервной ткани, в процесс опухолевого роста вмешивается вирус простого герпеса и делает его более злокачественным. В таком случае результаты могут быть крайне неблагоприятны, даже при максимально возможном лечении.

— Во всем мире продолжительность жизни пациента с глиобластомой, имеющей 4-ю степень злокачественности, при использовании всего арсенала — хирургии, лучевой терапии, химиотерапии — составляет после радикального удаления опухоли 12–14 месяцев. После частичного — гораздо меньше. Но если удавалось воздействовать на вирус простого герпеса достаточно простыми препаратами, то продолжительность жизни этих пациентов увеличивалась в некоторых случаях до четырех-пяти лет, — объясняет Юрий Георгиевич. — Одна из учениц Арнольда Федоровича Анна Борисейко очень широко представляет этот материал на международных конференциях, он всегда вызывает восхищение. И мы собираемся продолжить это исследование.

Развивается в центре и направление эндоваскулярной хирургии — без открытых вмешательств, когда проникновение происходит специальным инструментом через сосудики. Это исключение артериальных аневризмов, артериовенозных мальформаций, сосудистой сети опухоли, чтобы операция протекала менее травматично. Развивается стереотоксичная и функциональная нейрохирургия, широко используется технология имплантации нейростимуляторов — их получают все пациенты в стране, нуждающиеся.

Показатели выживаемости с ЧМТ — одни из лучших в мире

Особое внимание в свое время пришлось обратить на проблему черепно-мозговых травм.

— Когда в мировой практике развивались новые технологии лечения ЧМТ, у нас это было в достаточно запущенном состоянии. Министерство здравоохранения обратило внимание на то, что результаты неблагоприятные. Под руководством Арнольда Смеяновича был создан курс, и мы начали учить врачей оперировать ЧМТ. Нам пришлось развиваться, ездить и смотреть, как это делается в других клиниках, приглашать к себе специалистов из институтов Бурденко и Склифосовского. Появился наш первый клинический протокол, и произошло невероятное. Отследив статистику с 2010 года, мы увидели, что сначала у нас было около 30 случаев смерти на 100 тысяч населения в год, и постепенно этот показатель снижался — до 20, 15 и, наконец, до 10. сейчас он составляет менее 10 случаев на 100 тысяч населения в год. Это на уровне лучших показателей в мире — Германии, Швеции, Норвегии. При том, что в США он 20, в Украине — 25–30, средний по Европе — 25, в некоторых регионах России достигает 40 и 50, — делится собеседник.

Сегодня в Беларуси организованы межрайонные центры, расстояние до которых из любого населенного пункта составляет не более 70 километров, что позволяет доставить туда пациента с инсультом, ЧМТ в течение часа. В таких клиниках есть компьютерные томографы, реанимационные кровати и специалисты, которые окажут квалифицированную специализированную помощь. В Минске это больница скорой медицинской помощи и 5-я клиническая больница. Специалисты РНПЦ неврологии и нейрохирургии подключаются на разных этапах и выезжают в любую клинику страны для операции или консультации: в частности, и для выполнения эндоваскулярных вмешательств.

— Это сложная отрасль, которая требует длительной подготовки специалиста: за год-два его не научишь. И если он будет выполнять только 25–50 эндоваскулярных вмешательств в год, то специалистом не станет. Ведь нужно делать несколько сотен таких операций ежегодно, чтобы овладеть навыками и чувствовать, как поведет себя аневризма, которую ты собираешься исключить. Поэтому проще направить в регион специалиста с необходимым расходным материалом. А потом, когда больной выйдет из тяжелого состояния, забрать его в Минск и дальше проводить лечение, — аргументирует Юрий Шанько.

За чем едут в Беларусь иностранцы?

Иностранные пациенты на операционном столе белорусских нейрохирургов — тоже не редкость. Профессор Шанько рассказывает показательный случай.

— Молодой американец влюбился в украинскую девушку, которая переехала в США. Собрался с ней жениться. Но у него был небольшой дефект — доброкачественная опухоль нижней челюсти. Перед свадьбой он решил от недостатка избавиться. В одной из клиник Майами ему сделали операцию: удалили опухоль, поставили металлическую конструкцию, которая держала челюсть. Исследование опухоли показало, что она доброкачественная и полностью удалена. Можно проводить следующий этап хирургического лечения — операцию костной пластики. Сделали и это: взяли часть его подвздошной кости, чтобы заполнить дефект нижней челюсти. При этом операцию делали подходом изнутри челюсти, и так получилось, что достаточно долго была пережата внутренняя сонная артерия. Молодой человек получил инфаркт мозга с развитием паралича правых конечностей, полной потерей речи, причем инфаркт мозга был прогрессирующим. Для того чтобы спасти мозг, в таких случаях выполняется декомпрессионная краниатомия. Ему удалили часть кости черепа размером 12×15 см, а когда мозг справился с отеком, установилипи титановую пластину. Но паралич и нарушение речи остались. Пациенту провели максимально возможное лечение, даже клеточную терапию. Стволовые клетки вводили внутривенно. Это помогло: он стал произносить отдельные слова, мог пройти три-пять шагов вдоль кровати — и не более.

Кстати, такое лечение обошлось в США в 500 тысяч долларов. Но результат был неудовлетворительный. Молодого человека его невеста привезла на лечение в Беларусь.

— У нас на тот момент уже нашла свое развитие практика лечения очаговых поражений головного мозга с помощью стволовых клеток, но не так, как это традиционно делается в мире, — продолжает Юрий Шанько. — Важно не просто ввести стволовые клетки, а доставить их в головной мозг. Если их вводят через вену, всего 0,2 % клеток попадает в головной мозг, если через артерию — 2 %. Если их вводить в спинномозговый канал, они вообще в мозг не попадут. Если непосредственно в головной мозг с помощью стереотоксических приспособлений, то в месте введения возникает очаг травмы, и большая часть этих клеток сработает, чтобы его устранить. Казалось бы, безвыходная ситуация. Наш Институт физиологии НАН занимается этой темой во главе с академиком Владимиром Кульчицким много лет. Существует точная концепция: стволовая клетка перемещается периневрально — вдоль нервных волокон в направлении движения нервного импульса. Причем вдоль не двигательных, а чувствительных нервных волокон. Таким образом стволовые клетки в большом количестве попадают в головной мозг. Зная экспериментальную подоплеку этого метода, мы отработали его в клинике, опробовали на пациентах с инфарктами мозга, внутримозговым кровоизлиянием, которое сопровождается вторичными инфарктами мозга, сейчас идет апробация при тяжелой черепно-мозговой травме. И почти во всех случаях такое лечение демонстрирует отличный эффект.

Американскому пациенту также провели клеточную терапию, и он в течение месяца начал разговаривать фразами, хотя пока и небольшими, и мог самостоятельно пройти до 100 метров. Эффекта удалось достичь всего за один курс клеточной терапии, который обошелся в 10 тысяч долларов.

— Когда я спросил его близких, стоило ли ехать в Беларусь, ответ был однозначный: безусловно, — делится собеседник. — Сейчас к нам на лечение едут граждане наших ближайших соседних стран, и мы планируем заключать договоры на совместные исследования, в первую очередь с россиянами. В большинстве стран СНГ лечение стволовыми клетками закрыто. Но это очень перспективное, хотя и сложное направление, требующее специфического оборудования, навыков и лабораторий.

Елена КРАВЕЦ

Фото из личного архива Юрия Шанько

Выбор редакции

Культура

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Концерт для детей и молодежи, пластический спектакль Егора Дружинина и «Рок-панорама».

Общество

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Выбор саженца для садовода — тот момент, значимость которого сложно переоценить.

Сельское хозяйство

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Успех зависит от соблюдения отраслевых регламентов и технологий.

Регионы

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

«Императорский» туристический маршрут поможет развивать сельскую территорию.