Иван Охлобыстин: Не могу не думать о кошельке — я же отец семейства!

Недавно на большие экраны вышла комедия «Холоп». Одну из ярких ролей в ней исполнил Иван Охлобыстин. По сюжету молодой избалованный парень Гриша (Милош Бикавич) ведет разгульную жизнь, настолько безответственную, что едва не попадает в тюрьму. Чтобы перевоспитать сына, отец-олигарх (Александр Самойленко) и его знакомый-психолог (Иван Охлобыстин) отправляются в заброшенную деревню, где пытаются воссоздать атмосферу царской России 1860 года. В результате подставной аварии туда попадает и сам Гриша, который становится холопом.

Иван Охлобыстин был на съемках в Беларуси, когда мы встретились, чтобы обсудить фильм. На время съемок актер поселился в загородном коттедже недалеко от Минска.

Мы проходим в дом, где нас звонким лаем встречает охранница породы ши-тцу, которую хозяин называет Глафира. «Это Плюша, — поправляет мужа Оксана Владимировна, а во взгляде упрек. — Животных нельзя называть человеческими именами!» Она заботливо наливает нам чай и угощает конфетами. Пока перекусываем, Охлобыстин рассказывает о «Холопе»:

— «Холоп» — это легкое новогоднее кино. Это буфф, который не требует правдоподобности и наличия серьезных вопросов. Если снимают, например, детектив, фильму нельзя простить немотивированной чуши. А в буффе может происходить что угодно.

— У режиссера фильма Клима Шипенко не так много комедий. Легко ли вам было сниматься?

— В фильме сильная драматургическая основа. Я, сам побывав сценаристом, в этом разбираюсь. К тому же над картиной работал человек, которого я знаю по «Интернам». Он не халтурщик. Вообще, в кино нельзя наверняка сказать, хорошо получится или плохо, потому что это всегда мистика. Бывает, снимаешься — прекрасный актерский коллектив, хорошо работают цеха, прекрасная обстановка. А выходит ерунда какая-то. А бывает, через пень-колоду делают — там не досняли, там не доозвучили — а в итоге хороший фильм получается.  

— Как вам работалось с нашей землячкой Сашей Бортич?

— Очень хорошо! Мне вообще везет. Странно говорить «наши-ваши», когда таких различий на работе не существует. У нас золотое комьюнити. Снимали «Интерны» — половина гримерного цеха белорусы. Операторские группы, визажисты из «Беларусьфильма» часто меняются с российскими, давая друг другу отдых. У нас происходят постоянный обмен, круговорот и производственный бульон.

— «Холоп» для вас был ролью для кошелька или для души? И как часто вы соглашаетесь на роли ради денег?

— Милостью Божией у меня получается совмещать. Я не могу не думать о кошельке, потому что я отец семейства. Было бы странно, если бы я занимался исключительно самовыражением. Но было бы еще более странно, если бы я просил только деньги, без какой-либо попытки самореализоваться. Всегда стараюсь найти здоровый компромисс. Видимо, в моей биографии нет проектов только ради денег. Как и нет проектов только ради самовыражения, кроме, разве что, одного из первых — «Нога».

— Могли бы вы кого-нибудь из своих детей в воспитательных целях отправить в деревню XIX века?

— Легче побить. Зачем деньги тратить? (Смеется. — Авт.) Взял ремень широкий, чтобы не искалечить, — и по ляжкам. А этот ... целую деревню строил. У богатых свои причуды. 

Ребенок — он же, как зверек, до определенного возраста. Наказывать иногда нужно. В этом нет ничего плохого, если не утрачена логика наказания, и он понимает, за что получает. Но воспитывать надо беззлобно. Хотя у меня не такие дети. Бывает всякое, однако мы умеем договориться.

— В фильме главный герой — избалованный молодой человек. Что вы думаете о современной молодежи, какая она?

— Хорошая. Я сужу по своим детям и их компании, о молодых людях, с которыми работаю на площадке и которых вижу на улице. У нас молодежь адекватная. Осталось что-то очень хорошее, что было еще во времена СССР, но и появилось позитивное европейское влияние, и это прекрасная смесь. Они в меру интеллигентные, общительные, ответственные, умеют расставлять приоритеты. Конечно, есть исключения из всего, но, в общем, они умеют преодолевать сложности и думать о последствиях. Задумываются о профессии, а сейчас это сложно. Им максимально усложнили возможность получения высшего образования, от этого тысячи проблем. При всем этом они не агрессивны. Как и в каждом поколении есть свои недостатки и минусы. Но мне нравится наша молодежь.

— Наделала шума история с эротическими сценами Кристины Асмус в фильме «Текст». Есть все же граница в кинематографе, которую нельзя переступать?

— Конечно, есть, я сам бы в жизни не позволил своим детям сниматься в таких сценах. Если бы у меня спрашивали, разумеется. И по заднице бы им надавал, если бы узнал, что подобное происходило. Я не видел фильм! И не буду смотреть. Эти сцены — ошибка. Сумасшедшие оправдания, что там тряпочки прозрачные накладывают и ничего не происходит, — это чушь собачья.

Но Кристина мой друг. А я существо слабое и часто необъективное. Я буду защищать ее, даже если она ошибается. Потому что знаю ее как наивного романтика: она не развратная сама по себе. Помню Кристину по работе в «Интернете», и мне трудно представить, что она стала аморальным человеком. Может, она возмужала за это время, но точно осталась приличной и честной. Все имеют право на ошибку.

— А как вы относитесь к феминизму?

— Я не понимаю, зачем женщинам бороться за то, чтобы, например, носить тяжести? Зачем вообще бороться за что-то, когда мы их обожествляем? Женщина — хозяйка внутреннего мира общества. Когда мужчина приходит домой, он должен подчиняться установкам и правилам женщины, потому что она лучше знает, как все работает внутри. Мужчина — хозяин внешнего мира. Когда женщина выходит туда, ей лучше слушаться мужчину, чтобы не попасть в ловушку или неловкую ситуацию.

— Что главное в браке?

— Его понимание. Осознание, что есть существо, которое стало частью тебя. С течением времени супруги проходят все стадии. От сексуального партнерства — через дружбу, привыкание, притирки — к самому важному моменту, когда ты уже не можешь отделиться от своей женщины. К пику, к сыгранной ноте, когда у слушателей от восторга захватывает дух. Брак — это нота, которую никто не услышал, но она самая главная.

— Как обычно встречаете праздники?

— В какой-то момент я понял, что мы перестали получать удовольствие и восторг от праздников. То ли это возрастное, то ли что-то изменилось в нас ... Но мы не хотели, чтобы так продолжалось, волшебство нужно было вернуть. Поэтому договорились с нашими друзьями-священниками слушать на Новый год литургию. Говорят, как год начнешь, так и закончишь. А божественная литургия — это самое торжественное и величественное, самое прекрасное, с чем можно всей семьей войти в новый год. Поэтому 31 декабря до десяти-одиннадцати мы приходим в храм, который посещаем уже четверть века. Собираются наши друзья, их дети. Литургия заканчивается в половине первого. Потом мы едем домой, а там все как всегда: оливье, фильм Эльдара Рязанова, потом поездка к родителям ... 

Когда мы начали встречать Новый год так, удалось вернуть этот восторг, праздник стал не просто пестрым, но и осмысленным. С тех пор придерживаемся этой традиции, все проходит на одинаковой высоте. Сейчас, правда, привычный ход немного меняется: молодежь потихоньку начинает сдвигать нас с большой комнаты на кухню. Гонят нас глубже в логово, у них своя атмосфера. Но нам это очень нравится.

Виталина БОНДАРОВИЧ