— Ходим только по дороге. Ничего в руки не берем, с собой не забираем. Всех клещей пересчитываем и оставляем здесь, чтобы не нарушать экологический баланс в заповеднике.
Директор Полесского государственного радиационно-экологического заповедника Михаил Рубащенко шутит и рассказывает байки. Вероятно, это один из проверенных способов жизни бок о бок с опасностью.
С декабря прошлого года здесь, как и в Украине, стали официально проводить экскурсии «в зону» — для тех, кто хочет обострить ощущение бытия. Семичасовая экскурсия на группу из 7-8 человек будет стоить 380 белорусских рублей — на транспорте заповедника и с сопровождением специалистов.
Южные соседи способ зарабатывать деньги на любопытстве освоили давно. Государственное агентство Украины по управлению зоной отчуждения в начале ноября сообщило, что за девять месяцев года там побывало 107 тысяч человек. При том, что в прошлом году за аналогичный период - 9 тысяч. Рост активности связывают с упрощением процедуры оформления пропусков, выдачей электронных пропусков, созданием дополнительной инфраструктуры и… с выходом нашумевшего американского сериала «Чернобыль». Маршруты обновляются, сейчас предлагают водный и воздушный.
Общее число туристов, посетивших зону отчуждения с белорусской стороны, пока не достигло и тысячи. В Беларуси долго перестраховывались и опасались пускать людей на загрязненные территории.
Однако сталкеров хватает по обе стороны границы. Потому на белорусской территории тоже решились придать организованность тому, чему противостоять нет смысла.
За 33 года мы отбоялись
Мне в Хойникском, Брагинском, Наровлянском районах, в том числе и в зоне отчуждения, с 1993 года приходилось бывать не раз. Когда работала на Гомельском областном телевидении, снимала репортажи о том, как восстанавливается полесская глубинка после чернобыльской беды. К тому времени все, кто хотел и мог, уже покинули эти земли. Остальные отбоялись и приспосабливались здесь жить. Позже сюда приехали и осели те, кто радиации страшился куда меньше, чем межнациональных разборок и обстрелов.
Чернобыльскую станцию я впервые посетила в декабре 2000 года - тогда официально закрывали последний её работающий третий энергоблок.
В 2009 году побывала на экскурсии уже не только возле ЧАЭС, но и в городках Чернобыль и Припять.
И вот сейчас, вместе с российскими коллегами прошли туристическими тропами в зоне отчуждения со своей, белорусской стороны.
Проезжаем через агрогородок Стреличево. Это уже граница с заповедником. Жителей отсюда отселили сразу после аварии, но некоторые не смогли жить без своей малой родины и в 1996 году вернулись, по сути, отстояв право на жизнь не только для себя, но и для населенного пункта. Сейчас тут находят взаимопонимание представители 16 национальностей. Работает крупное сельскохозяйственное предприятие, есть клуб и школа, в которой 120 учеников, а еще 50 малышей — в детском садике.
Проходим КПП в деревне Бабчин.
Памятный камень напоминает, что 728 жителей были отселены в 1986 году. На момент аварии на всей территории сегодняшней зоны отчуждения проживало более 22 тысяч людей. Всем нашли другое место жительства. Государство строило целые улицы домов «для чернобыльцев» в других, «чистых» населенных пунктах. Многие уехали к родственникам — в большие города. Там была возможность бесплатно улучшить жилищные условия за счет бабушек, выселенных из зоны.
Возлагаем цветы к мемориалу деревням, которых нет сегодня на карте, и венок к памятнику погибшим в Великой Отечественной. Между прочим, в зоне остались 53 солдатских захоронения. Везде поддерживается порядок.
Мониторинг и охрана
Решение о создании Полесского государственного радиационно-экологического заповедника было принято, чтобы решать очевидные тогда проблемы — возникающие пожары и проникновение людей. Особо предприимчивые пытались нажиться, вывозя из зоны с высокими уровнями радиации все, что там осталось, — в первую очередь металл.
Некоторые из объектов мы проезжаем, на некоторых задерживаемся. В пункте дезактивации и санитарной обработки надеваем камуфляжную форму и респираторы. Как выясняется, это больше психологическая защита.
Тем более что сами хозяева этим не заморачиваются. А вот на реальные опасности наше внимание обращают:
— Дорога дезактивирована, а обочина всегда будет самая грязная, в особенности ложбина. И там, где увидите деревянные мостки, ходить лучше именно по ним.
Заместитель директора заповедника по научной работе Максим Кудин отмечает, что обстановка здесь остается достаточно сложной:
— В зоне отчуждения выпало около 30 % цезия, 73 % стронция и 98 % плутония. С 1993 года на этой территории были проведены интенсивные работы по подтоплению, для того чтобы не допустить сброса радионуклидов через мелиоративную сеть в Припять и Днепр. В рамках реализации программы Союзного государства теперь идет расширение противопожарных разрывов и проводится комплекс других работ. В зоне отчуждения находятся 16 пунктов захоронения отходов дезактивации. Кроме того, мы проводим радиационно-экологический мониторинг, наблюдаем за фауной и флорой, работают лаборатории радиохимии, дозиметрии...
Флора и фауна ликуют, дома пустуют
Сейчас по реке Припять проходит граница с Украиной, и потому зона охраняется еще и пограничниками. Территория приграничная — чтобы сюда попасть, надо получать разрешение погранкомитета. Основной задачей заповедника его директор Михаил Рубащенко называет сегодня предупреждение переноса радионуклидов на другие территории:
— Первая зона у нас заповедная — там, где находятся трансурановые элементы. Вторая — экспериментально-хозяйственная. Все работы здесь ведутся с научным сопровождением. В заповеднике 16 лесничеств. Есть своя пожарно-химическая станция, пункт дезактивации и санитарной обработки. Есть экспериментальная пчелопасека, конеферма. Уже 20 лет разводим породу русский тяжеловоз. В 2006 году наша конеферма была признана племенной. Теперь ее численность — около 400 голов.
Поневоле сравниваю: если с украинской стороны на экскурсии в зоне нам показывали каменные джунгли мертвого города Припять, то здесь — буйство природы, которая активно берет свое. За этими процессами тут наблюдают ученые. Они насчитали около 2 тысяч лосей, более 2 тысяч благородных оленей. Расплодились завезенные в 1996 году зубры, есть косули. Лошади Пржевальского перебрались сюда с украинской стороны во время ледостава — их поголовье насчитывает 70 особей. А еще хищные птицы, барсуки, рыси, медведи, болотные черепахи, занесенные в Красную книгу...
Территория зоны отчуждения — около 68 тысяч гектаров. Наш экскурсионный маршрут — через деревню с типичным для Беларуси названием Борщевка. Бывшую деревню. Заборов уже нет, а вот дома еще в очень приличном состоянии.
Во всяком случае, крыши целы, да и стекла в окнах далеко не везде выбиты. Заходим в дом, где три красные звездочки над порогом.
Обилие артефактов — притом что большая часть вещей хозяевами была явно вывезена. Ну, или не хозяевами.
Кстати, уже после того, как была проведена экстренная эвакуация, у людей была возможность вернуться в свои дома и забрать некоторые вещи. Правда, для этого надо было получить специальное разрешение, ну и проверить все то добро, которое хотелось увезти на новое место жительства. Если фонило — приходилось оставлять.
Здесь, в доме, рассматриваем оставленные газеты, кружки, бутылки, пузырьки из-под лекарств, детские книжки, игрушки, пластмассовые бигуди и рябенькие колготки.
«И у меня такое было», — накрывают воспоминания. Родившиеся в послечернобыльскую эпоху исследуют предметы, заросшие паутиной, как археологические экспонаты.
В этом доме пили молоко и более крепкие напитки, читали «Сельскую жизнь» и играли в куклы.
Судя по наличию справочника с указанным номером 2-37-34, дом мог принадлежать какому-то местному начальнику — телефоны в деревнях тогда были только у избранных.
Соцсеть для чернобыльцев
Продолжение виртуальной исторической реконструкции нас ждет в здании местной школы. Когда вижу на полу рулоны фотопленки — очень сдерживаюсь, чтобы не поднять.
Хочется рассмотреть жизнь людей до того, как они внезапно покинули эти места.
На полу — карта «Развитие промышленности в СССР 1928–1984 гг.» с обозначенными атомными станциями, а рядом — глобус с разверзнутым чревом. Такая совсем уж апокалиптическая картинка получается.
Сюда, в зону отчуждения, на кладбища ежегодно приезжает 13-15 тысяч человек. В дни поминовения усопших они приходят не только к могилам. Пользуясь возможностью, наведывают дома и школу. Свидетельства тому — надписи на стенах.
Многие оставляют номера телефонов. Такая вот чернобыльская соцсеть для разбросанных по всему миру соседей. Ну а мы отрываемся от документов эпохи, валяющихся под ногами, чтобы переместиться в Масаны.
Нас ждет Юрий Марченко — заведующий радиоэкологическим мониторингом научно-исследовательской станции. Это самый близкий к ЧАЭС научный объект на территории Беларуси.
— Здесь высокие плотности радиактивного загрязнения, — рассказывает специалист. — Близость к разрушенному энергоблоку делает эту территорию уникальным полигоном для радиоэкологических, радиобиологических исследований. Кроме того, мы являемся производителями гидрометеорологической информации.
Любопытство борется с осторожностью
Всегда. Потому не избежать вопросов о том, «сколько радиации мы получим», побывав здесь пять экскурсионных часов.
— За это время доза, которую вы получите, будет сопоставима с облучением, которое получает человек за несколько часов полета на самолете, — успокаивают нас сотрудники заповедника, работающие здесь постоянно.
На станции люди трудятся вахтовым методом. Два человека сменяются каждые 10 дней, а вот собака по кличке Стронций и кошка, с удовольствием позирующая заезжему фотографу, постоянно скрашивают пребывание людей.
Да, у веселых животных по два глаза, по одному хвосту и по четыре лапы.
Это к вопросу о мутациях, которыми всегда пугают те, кто очень боится радиации.
Правда, говорит Юрий Марченко, в местном, очень загрязненном радионуклидами озере Персток вылавливали карасей с лишними плавниками:
— Но однозначно эти мутации ученые не могут сопоставить с воздействием радиации.
Чтобы увидеть саркофаг, который в десятке километров от станции Масаны, мы взбираемся на пожарную вышку.
Вид на Чернобыльскую станцию — как на ладони.
Сейчас идет разговор о том, чтобы в Полесском радиационно-экологическом заповеднике создать туристический отдел. Вероятно, тогда и турпоток увеличится.
Да, индивидуальные дозиметры, выданные нам, не зафиксировали опасного превышения доз радиации.
Пресс-тур российских и белорусских журналистов был организован Национальным пресс-центром Республики Беларусь, Постоянным Комитетом Союзного государства и Гомельским областным исполнительным комитетом.
Ирина ОСТАШКЕВИЧ
Хойники — Бабчин — Масаны
Фото автора
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
