Что в современном белорусском обществе приводит к непоправимым последствиям

Новый спектакль «С училища» Александра Марченко с использованием видеотрансляции, нецензурной лексики и многочисленных отсылок к белорусскому окружению для нашей театральной среды все еще можно считать необычным. Потому что в стране преобладает репертуарный театр, а «С училища» принадлежит к проектному. Потому что показывается он не на сцене специального здания, а в культурном инкубаторе ОК16, где помимо импровизированной сцены задействовано еще несколько помещений. Потому что авторами осваивается современный киноязык и способы рассказывать историю небуквально. И даже потому что новая постановка каждым шагом актеров отсылает к актуальной действительности, а не каждый современный театральный сюжет готов это предложить.

Премьера «С училища» состоялась 6 июня на площадке ОК16, где ее представил Центр визуальных и исполнительских искусств «Арт корпорейшн» в ряде других мероприятий проекта «ТОК: Театр. Образование. Кино». Основой стала пьеса небезызвестного белорусского драматурга Андрея Иванова, номинированная на престижную российскую театральную премию «Золотая маска».

Автор не скрывает, что хотел создать трагедию, равную античной. Один из главных героев «С училища» — преподаватель философии, реквизитом служат бюсты будто бы греческих философов на постаментах в виде классических колонн, герои цитируют одного из трех великих трагиков Софокла. К тому же страсти, которые происходят на площадках ОК16, точно не принадлежат обычной жизни, хотя по всем другим показателям мир спектакля даже больше чем обычный — либо гоповатый, либо смешной в своей никчемности. И если начинать с начала, главный герой Сергей преподает философию, но в так называемой «хабзе». Бюсты и колонны постоянно используются для самых прозаичных целей и таким образом снимаются с пьедестала. Место неоспоримых греческих абсолютов периодически занимает главная героиня Танька, выступающая символом и олицетворением «гопоты» — людей из неблагополучных семей, с плохими образованием и кругозором, соответствующими речью и манерами. Цитаты Софокла обесцениваются самой средой использования.

Получается, что спектакль постоянно нивелирует наследство, доставшееся нам от великих, и таким образом рассказывает о современности. А в ней преподаватель философии Сергей, который мечтает уехать из страны, чтобы не видеть вязаные шапки с бусинами на постсоветских женщинах, обращается к своему другу Славику, который мог бы организовать хороший заработок. Представитель золотой молодежи, сын богачей, красавец Славик заставляет Сергея сделать ставку на соблазнение своей студентки Таньки... MacBook, автомобиль и возможность проводить воркшопы по философии за хорошие деньги оказались на кону.

В свою очередь Танька, мать которой умерла, отец-алкоголик остался инвалидом, а парень сел в тюрьму за убийство, имеет свои планы и «выбирает» преподавателя, потому что он «тот самый», а ей хочется семьи, детей и счастья. Собственно, воспринимать ее исключительно как женщину не приходится. Хотя в этом тоже есть смысл — не то чтобы роковая, но изобретательная героиня подчиняет себе окружение, действует исключительно в своих интересах и добивается целей. Сергей и Костя, который вышел из тюрьмы, не могут от нее избавиться — от любви или потому, что она шантажирует и держит при себе силой.

Казалось бы, очередной сюжет о сильной женщине и слабом мужчине. Правда, доминирование студентки хабзы над преподавателем философии смотрится эксцентрично и символично. Главный герой, вокруг которого постоянно рушатся бюсты греческих классиков, подчиняется какой-то общей деградации (символом которой в определенном смысле является Танька) и от нее же мечтает сбежать. Из ловушки, в которую он попал, сначала из-за своего беспринципного друга, который не знает, каким еще образом можно получить новые эмоции, а потом из-за гоповатой, но принципиальной девушки, выход только один, причем действительно трагический.

Когда начинаешь собирать элементы спектакля, мозаика показывает, что для современного человека качество и масштаб настоящей трагедии сместились — конечно, непостижимые греческие страдания в сравнение не идут, но на то он и изменчивый мир, чтобы предложить что-то новое. Так вот, «греческая трагедия» современной Беларуси — в пьянстве, слабости духа, принципах «гопоты» и безразличии. Сразу несколько событий, приводящих к необратимым результатам, в спектакле происходят из-за нетрезвости. Главный герой попадает под воздействие двух человек из-за своих слепых желаний, а выкарабкаться ему не дают странные — всегда вариативные — принципы других персонажей.

Надо сказать, «С училища» сумело показать одну из главных составляющих величины софокловских трагедий — понимание необратимости, которая касается и нашего окружения, хотя обычно его стабильность тянет на драму и только. Действительность с ее стылыми стенами, где каждый путь развития оказывается тупиковым, затягивает в какую-то бесперспективную трясину. Кем бы в этом сюжете ты ни был, богатым или нет, принципиальным либо без принципов, любимым или тем, кто принимает любовь, — счастливым ты не станешь.

Помимо прекрасной пьесы, где через золотую молодежь, гопников и героя, который мечтает о Европе, разыгрывается трагедия нашей современности, постановка может похвастаться и режиссурой. Умело Александр Марченко использовал пространство — спектакль без антракта благодаря подвижной камере прошел на нескольких площадках и в нескольких антуражах. Экран в свою очередь не ограничился технической функцией — передачей течения действия, которое мы не можем видеть физически. Вместе с этим он детализирует происходящее перед зрителями и акцентирует внимание на определенных вещах, создавая новые смыслы. Показывает символы, переписку в мессенджере и другие знаковые вещи вроде цитат. В целом ресурсы культурного инкубатора и его архитектуры, техники, минималистского реквизита использованы таким образом, что во время постановки не приходится скучать. Каждая смена декораций, несколько точек зрения на одну и ту же сцену, громкий саундтрек «Я не игрушка» держат внимание от начала до конца, в том числе потому, что значения чуть ли не каждой сцены можно разбирать отдельно как полотно.

Подкупает и то, что трагедия разыгрывается не на обособленной сцене, а на расстоянии вытянутой руки — ты смотришь на героев сверху вниз, Славик садится в зрительный зал и произносит реплики со своего места, можно разобрать разговор из соседней комнаты, когда трансляция перестает передавать звук.

Новая постановка — с должной интонацией, с дрожью в голосе, с крупными планами актеров на экране — точно попадает в ряд рекомендаций. Главный герой с трагически опущенными бровями передаст привет из Европы, но сбежал ли он таким образом от вязаных шапок с бусинами — еще вопрос.

Ирена КОТЕЛОВИЧ