Мы или люди, или — нет. Среднего не бывает

У коллеги на прошлой неделе украли деньги. Цинично и безбожно — в церкви. Женщина пришла туда в большом горе — умерла мать, нужно было купить все, что полагается, для захоронения. С собой были все деньги, что покойная собрала на черный день, почти полторы тысячи рублей. Их и вытянул какой-то изувер из не застегнутой в растерянности и отчаянии сумки...

Опытные профессионалы, чья работа злодеев ловить, говорят, что есть такие «специалисты». Своих жертв они находят в храмах, в похоронных конторах, на кладбище. Это легкая нажива: люди, которые потеряли своих близких и заняты траурными заботами, имеют при себе значительные суммы денег и нередко совершенно не думают об их сохранности, так как и ум, и чувства в такой ситуации совсем на другое направлены. Но кем надо быть, чтобы рука потянулась тот кошелек из сумки взять?! И как после использовать то украденное?!

Вопрос из разряда риторических и философских, и задается он в течение, наверное, не одного столетия. Другое дело, что сегодня, как бы там ни было, в нашем обществе слова «человечность» и «сострадание» — не просто слова, мы верим, что именно ими руководствуются наши сограждане в своих поступках. Поэтому, когда сам или кто-то из твоих знакомых сталкивается с проявлением кардинально противоположного, — просто впадаешь в ступор. И чувство, знаете, такое гнусное начинает в душе скрести — недоверие ко всем, кто рядом. К каждому, кто идет с тобой по улице, едет в метро, ​​стоит в очереди или молится в храме. Не дай Бог жить на земле с таким чувством.

Но бывает и наоборот — появляется вдруг в твоей жизни кто-то, кого ты еще вчера совершенно не знал, но именно он в один момент возвращает тебе веру в людей вообще и в каждого отдельно.

Я не буду даже пытаться передать то отчаяние и ощущение необратимости, когда, вернувшись из города домой, увидела, что из сумки пропал телефон, на котором были записи голоса и видео самого дорогого в жизни человека, которого уже нет и никогда не будет рядом. Телефон был старый, вряд ли кто-то позарился на него, когда здесь же лежал современный смартфон. Значит, потеряла. И найти его в двухмиллионном городе — почти без шансов.

Знаете, я его нашла. Благодаря Режиссеру наших жизней, который помог понять и почувствовать, что из всех перемещений того дня искать нужно именно в автобусе, на котором возвращалась домой. А еще благодаря совершенно незнакомым людям — диспетчеру пятого столичного автопарка, которая, считай, среди ночи нашла водителя того автобуса, и самому водителю, который, уже в то время приехав в парк, внимательно осмотрел салон и обнаружил пропажу на полу под сиденьем. Я хотела тут же мчаться забирать дорогую мне вещь, но он, узнав, что собираюсь ехать на такси, отговорил и на следующее утро, в свой выходной, по дороге на дачу привез мне его под дом. От материальной благодарности категорически отказался, я не успела даже как следует поблагодарить его на словах — он быстро, словно убегая и стесняясь, сел в машину и уехал со двора...

Я именно так эти две похожие и не похожие истории задумала написать, а после поразмыслить о нас, человеках, о том, чего мы друг перед другом и перед самими собой стоим. Особенно, как хотелось подчеркнуть, — в ситуациях, когда случается самое непоправимое. Но еще одна история, которую услышала утром перед тем, как сесть за компьютер, внесла в задумку коррективы — ситуация, какая она ни была бы, здесь абсолютно ни при чем.

В День Победы племянница с мужем и маленькими детьми вынуждены были возвращаться из деревни, где живет свекровь, в столицу на общественном транспорте — сломалась машина. Успевали на последний вечерний автобус, что ходит по выходным. Деревня Волма (та самая, где старая усадьба Ваньковичей сохранилась) у этого автобуса конечная остановка. Но идти до разворотного кольца в центре с детьми далеко — километра полтора, и все время в гору, тем более на повороте недалеко от дома оборудован остановочный пункт — с площадкой и мусорницей, как положено. Туда и направились наши молодые — двухлетняя Верка в коляске, четырехлетний Максим с мамой за руку... Автобус, выехав из-за поворота, даже не притормозив около той остановки, где они стояли, промчался мимо. Они махали, кричали — без результата. Более того, в салоне ехала их подруга, которая тоже кричала, барабанила в кабину водителя. Тот, не обращая внимания, давил на газ, и только остановившись на следующей остановке километра через два (на которой не было ни одного человека), не открывая окно в кабине, по громкой связи объявил, что там, где он оставил поздно вечером семью с маленькими детьми, в его маршруте «остановка не предусмотрена»...

Я не знаю, да и знать не хочу, как зовут этого «правильного» водителя. Но я знаю, что потерянный телефон мне домой привез Николай Хмелинко, и у него не было никакой служебной инструкции, которая обязывала бы его это делать. И это из всего вышенаписанного — самое главное.

Елена ЛЕВКОВИЧ