Молодежный театр в Минске поставил свежую пьесу «Человек из Подольска» российского прозаика Дмитрия Данилова, который в этом году номинирован на «Золотую маску» как драматург. Режиссером стал небезызвестный на наших просторах Дмитрий Богославский. Постановку разместили в камерном зале, где во время спектакля можно открыть окно и с улицы услышать песню «Я люблю тебя до слез», а зритель легко подпадает под воздействие голоса задумчивой Марины Блиновой, которая сыграла одну из ролей. Действие происходит в московском отделении полиции, главный герой живет в Подольске, упоминаются Мытищи, электричка едет до Царицыно, поется искаженный гимн опять же Москвы, и все это подходит к нашей Реальности.
Молодого человека Николая задержали. Неизвестно за что. Планируют выяснить. Главный герой сидит в минималистичном отделении, за решеткой лежит мужчина в спортивном костюме, белых носках и черных туфлях, полицейские ведут себя своевольно. Направление мысли зрителя в начале спектакля предопределено — несправедливость, предубеждение, человеческая жестокость. Это воображаемое в качестве видео проецируется на стену, где те же персонажи в форме, только в масках (что указывает на невсамделишность) избивают главного героя.
Но «телесный» участок — другой, а намерения полицейских — не карательные, что придется понять довольно быстро. Хотя в этом помещении и слышатся крики, Николай чувствует моральное давление, мозг теряется в поиске ответов, страх перед людьми в форме заставляет подчиняться, неожиданные действия хозяев участка сбивают с толку. Но абсурдная, потому что несправедливая, жестокость, которая могла бы иметь место в реальности (здесь она, наоборот, попадает в измерение воображаемого), заменяется абсурдным несоответствием событий ожиданиям. Что значат вопросы о количестве населения Подольска и год получения статуса города или просьба рассказать о том, что задержанный видит по дороге от дома до работы? Чистое издевательство.
Жизнь Николая оказывается несладкой, громкие и задиристые полицейские оказываются доброжелательными, задержание оказывается испытанием. Физическое насилие на видео запараллеливается настоящему давлению, только моральному, — и Николай должен пережить целую драму, понять бренность своего способа существования и, благодаря воздействию полиции, в единстве времени, места и действия прийти к эмоциональной кульминации.
Все вроде просто, у Жака Лакана это называется «лечением разговором», да и его знаменитое воображаемое-символическое-реальное каким-то образом параллельно своеобразным воображаемому-символическому-Реальному «Человека из Подольска».
Реальность с большой буквы («по инструкции так полагается») здесь упоминается неоднократно, только вряд ли в спектакле есть хотя бы ее часть. Документы в участке имеют странную форму, заключенный легко выходит из-за решетки наружу, четыре полицейских тратят время на одного Николая. И антураж, и его обособленность, и приглушенный свет, и, наконец, абсурдность происходящего, намекают, что отделение, полиция и задержание — только образы, символы и прикрытие, а на сцене не Реальность, а сон, бред или притча.
Но как бы мы это ни понимали, и иллюзия, и сон, и Реальность, которая где-то существует, и сложные категории, которые мы привлекаем к постановке, соседствуют с аскетичным способом их передавать и скромными художественными средствами. А еще с нестерпимо нудным морализаторством.
Функция хороших дядей и тетей — можно сказать, ангелов, которые стремятся поменять жизнь Николая, — выполняется через высказывания «это такое счастье жить в Подольске» или «Подольск не менее прекрасен, чем Амстердам, просто он другой». И эта упрощенность убивает поверхностностью и наивностью, даже для притчи.
Герои-полицейские тут — будто из примитивных детских книг, которые рисуют доброго дядю Степу и наделяют его чертами интеллектуального и морального авторитета. Хоть они и танцуют под песню «Я люблю тебя до слез», но знают и сложный жанр индастриал-нойз, и понимают отсылку к «жидкой матери» Владимира Сорокина, и о Подольске им известно, и в Амстердаме несколько раз были, и цвет стен своего подъезда могут назвать. В общем, все лишний раз подтверждает, что эти существа, принявшие вид стражей порядка, имеют иную природу (если ориентироваться на Реальность).
Николай оказывается обычным, с типичным мышлением, парнем, который считает заводы и хрущевки серыми, Амстердам красивее Подольска, образы за окном электрички неинтересными. А полицейские давай наяривать о безоговорочной красоте родной округи, из чего можно выделить только задумчивый голос Марины Блиновой и блеклые поэтические формы, которыми она пытается все это описать. Собеседники, которые раскидываются банальными истинами стиля соцсетей, таким образом, — не лучше главного героя, но обещают ему, что жизнь изменится.
Тем не менее на функциях построен целый спектакль, с абсурдом, песнями, танцами, эмоциональностью и нежностью. У главного героя — функция воплощать распространенную нелюбовь к русской архитектуре времен Хрущева. У полицейских — воспитательная функция утверждать, что хрущобы надо любить такими, какие они есть, потому что у них своя красота. В общем, патриотизм здесь насаживается даже не лозунгами, а элементарными и необоснованными возвышенными выражениями. А я им не верю. Потому что рассказывать о человеке, который потерял (или не приобретал никогда) любовь к родному городу через искусственную атмосферу с воспитателями-полицейскими, которые говорят «люби Родину, посмотри кругом, не живи на автомате», — это значит страшно упрощать и читать мораль. И ни сравнение со сном, ни отсылка к Лакану, ни притчевость этого впечатления не перекрывают. Хотя, надо признать, притча в участке — действительно интересная находка.
Возле стола в скупом антураже не скупо накиданы поломанные карандаши — как показатель усиленной воспитательной работы полицейских или кого-то в образе полицейских. Наконец разобрались, в чем обвиняется Николай, — в жизни на автомате, слепости перед красотой Подольска и бесцельности существования. Только вряд ли его жизнь изменится после такого потрясения: нельзя полюбить Подольск, если кто-то скажет его полюбить.
Ирена КОТЕЛОВИЧ
Фото Татьяны Матусевич
Интервью с олимпийским чемпионом по фехтованию.
Профессионально, оперативно, по-хорошему.
