Лекарства, косметика, удобрения, препараты по очистке от радионуклидов, сорбенты для тяжелых металлов, токсичных газов, краски, горный воск (который используется в самолетостроении и других отраслях) — все это нам могут дать болота. Найдется применение не только торфу, но и болотной растительности. Во время Первой и Второй мировых войн сфагнум использовали вместо ваты. Кстати, это удивительное растение может содержать до 98 процентов влаги. И если вам придется прогуляться по сфагновому болоту, можете представить, что вы ходите по воде. Тростником, который растет на болотах, крылись крыши домов, и в настоящее время иностранцы готовы были его небольшими партиями закупать в Беларуси. Вообще, существуют десятки направлений, как можно использовать болото, а сколько разных открытий еще можно сделать, уверены белорусские ученые.
Сокровища под ногами
— Когда мы осушаем болотную экосистему, использовать ее надо комплексно, а не только в целях энергетики и сельского хозяйства, — уверен заведующий лабораторией биогеохимии и агроэкологии Института природопользования НАН Беларуси Вячеслав Ракович.
На западе на подобных болотах строятся лечебницы, тут же сразу можно брать ценные грязи. По белорусским царствам Болотника можно водить туристов. Часто сюда приезжают орнитологи, чтобы понаблюдать за редкими птицами. Было и такое, что немецкие гости ходили на болото... слушать концерт лягушек.
— В Германии осушение началось еще с XVII века, и многие болота там восстановить уже невозможно. Мы же, когда добудем торф и сразу эту территорию заболотим, то на низинах уже через пару лет будет снова болотная экосистема, — объясняет ученый.
А еще болото — это большая сокровищница воды. По подсчетам ученых, здесь ее в десятки раз больше, чем во всех озерах Беларуси. Болота сглаживают засухи, наводнения (торф и мох — хорошие сорбенты, и они берут часть влаги на себя). Но самая большая ценность в том, что болота поглощают углекислый газ. При осушении же происходит большой выброс парниковых газов — в атмосферу возвращается все то, что накапливалось в болотных дебрях тысячелетиями.
— Раньше у нас было 2 миллиона 940 тысяч гектаров болот. Около половины из них осушено. На этих землях были созданы поселения, появились дороги, сельхозугодья. Ранее человек, который жил возле болота, мог соседа с ближней деревни увидеть только зимой — когда трясина замерзала и по ней можно было передвигаться. Именно поэтому на Полесье сохранилось много уникальных обрядов, всевозможные национальные костюмы, диалекты. Трясина была препятствием, но в то же время она защищала наших предков от нашествия врагов, — рассказывает Вячеслав Александрович. — Мелиорация, которая массово проводилась в прошлом веке, не всегда была корректной. Надо было продумывать инфраструктуру, создавать водоемы, из которых можно было бы при необходимости брать воду. Ранее все выработанные торфяные месторождения передавались сельскому хозяйству. Не учитывались природные факторы, геоморфология. Есть и такие места, где десятками лет ничего не растет. Только появится суходольная растительность, пойдет дождь — и образуется озеро, все сгниет. После установится сухая погода — земля на том месте быстро пересыхает и даже трескается.
В течение пяти лет ученые провели большую работу — на каждый район Беларуси написали рекомендации по использованию торфяных месторождений, которые выбыли из эксплуатации. Определено, что подходит для сельского хозяйства, а где лучше провести реабилитацию, так как что-то выращивать там невыгодно.
Если неправильно вести хозяйствование на осушенных землях, выработка торфяной залежи идет очень быстро. Так, по инструкциям здесь нужно выращивать многолетние травы, ни в коем случае не пропашные культуры. Но иногда подобные земли сдаются в аренду, и разве частник станет заниматься травами? В результате под посадками моркови, кукурузы, свеклы торф распадается в десятки раз быстрее. За короткое время теряется то, на образование чего в природе были потрачены тысячелетия. Ведь тот же торф образуется очень медленно — в низинах за год в среднем «нарастает» всего 0,3 миллиметра, на верховиках — 0,7.
Чего осоке зря пропадать?
Одно из исследований, связанных с болотом, над которым сегодня работают ученые, позволит заглянуть в далекое прошлое. Очень полезными могут оказаться остатки деревьев, которые находят в болоте (да, на верховых болотах сохранилось много сосны). Изучая годичные кольца на этих древних стволах, можно узнать, например, как менялся климат. И если раньше ученые, которые занимались дендрохронологией, получали такие данные за 500—600 лет, то благодаря «подаркам» болот можно углубиться в историю уже на тысячелетия. Надо сказать, что подобных проектов нигде в мире еще не было. Сведения, полученные таким образом, будут полезны самым разным исследователям, в том числе историкам и археологам.
Вообще, болото часто объединяет ученых многих направлений, специалистов разных стран. Например, совместно с немецкими коллегами белорусы работали над проектом, который сокращенно назывался «Энергия болот». Ученые предложили использовать для энергетических целей растения, что вырастают на повторно заболоченных землях. Так, на них ежегодно только 5—15 процентов биомассы переходит в торф, в 85—95 процентов растений после отмирания минерализируются, «впустую» сгорают. Но тростник и осоку можно скашивать с пользой — уже существует небольшой завод, где из этой биомассы производятся пеллеты. Его можно за короткий срок разобрать и перенести в другое место. Кстати, это ноу-хау в торфяной отрасли, когда не сырье идет к заводу, а наоборот. И сегодня, когда торф признан невозобновимым источником, и поэтому облагается большим количеством налогов при продаже за рубежом, есть смысл задуматься об экспорте пеллетов, созданных с использованием биомассы.
Люди и духи трясины
Ученым на болоте приходится работать в любую погоду. Иногда, место, на котором проводятся исследования, находится в пойме реки, и когда болота заливается водой, попробуй еще по нему проберись.
А работают на болотах и женщины, и им приходится не только идти по несколько километров, но и тащить тяжелое (десятки килограммов) оборудование.
Каких-то трагических случаев с нашими учеными на болотах не случалось, но в воду люди проваливались, иногда по пояс, подворачивали ноги, переохлаждались, болели, тонуло оборудование, было, что некоторые терялись, даже на повторно заболоченных территориях. Сегодня, конечно, если есть GPS, сложно заблудиться, однако иногда на болотах навигатор не работает, но ученые берут с собой карты, космоснимки.
— Мы все знаем о мерах предосторожности. Например, на низинных болотах не нужно прыгать в те места, где яркая растительность — в ней можно запутаться и не вылезти. Оказавшись на болоте во время грозы, нужно отбросить все металлические инструменты, — рассказывает ученый.
— Есть ли что-то мистическое на болотах?
— Да, и огоньки фосфорные там светятся, и шаровые молнии иногда замечаем, и странные звуки слышим, и метан накапливается. Запахи там особенные. Мне даже сны на болоте снятся одни и те же, будто я убегаю от неких существ (может охранников болот?). Местные жители много рассказывают преданий и о церквях, которые провалились в трясину, о багнике, о животных, которые утонули в одном месте, а всплыли в другом. Трясины всегда боялись, не зря наши предки самых чудовищных бесов селили именно там. Но болото может накормить, напоить, вылечить, там много лекарственных растений. Неслучайно слово «болото» у белорусов имеет десятки синонимов. Археологи находили там древние поселения. Болотным духам приносили жертвы, например сельскохозяйственные орудия. На Полесье переход к железному веку был более ранний, чем на Поозерье, потому что там была болотная руда, так называемый лиманит...
Вообще, есть неожиданная версия, что само название «Беларусь» связано с болотами. Раньше они покрывали более 14 процентов территории страны. И сам белый цвет в народной культуре — это символ Велеса, воды, озер, болот.
Елена ДЕДЮЛЯ
Фото БЕЛТА
Мероприятие проводится на добровольной основе.
Не обнаружить ни секунды равнодушия.
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
