Что такое образование: услуга, товар или все же жизненная необходимость? А если и то, и другое, и третье, то где та равнодействующая, позволяющая при минимуме усилий получить максимальный результат? И достижимо ли это? Как соотносится образование в качестве социального проекта государства и личного бизнес-проекта конкретного гражданина? Об этом и многом другом — в беседе с председателем Постоянной комиссии по образованию, культуре и науке Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь, членом-корреспондентом Национальной Академии наук Республики Беларусь Игорем МАРЗАЛЮКОМ.
— Игорь Александрович, для начала хочу поздравить Вас с избранием членом-корреспондентом Национальной академии наук нашей страны. Я встречаюсь с Вами не в первый раз, но для читателей сайта zviazda.by это новый формат. С нашей беседы мы начинаем проект «Пятый этаж».
Изменения в системе образования сегодня коснулись всех и вызвали бурный отклик в медийном пространстве. В чем острота проблемы, если она есть, и каково ваше видение тех вопросов, которые бурно обсуждаются сегодня?
— За поздравление спасибо. Избрание в Академию наук для любого ученого — очень важное событие в жизни. Впереди работа, работа и еще раз работа на благо нашей страны. Теперь перейду к ответу на поставленный вопрос. То, что проблемы отечественного образования вызвали столь бурную дискуссию, на мой взгляд, есть факт зрелости и неравнодушия белорусского общества. Александр Григорьевич Лукашенко инициировал этот вопрос предельно точно и ясно — образование является приоритетом в области государственной политики на всех его этапах и оно должно отвечать не только вопросам сегодняшнего, но и завтрашнего дня.
Национальная система образования — вопрос одновременно и социальный и экономический. Сложность подходов к его решению заключается в динамике жизни современного развитого общества. Инженер-механик 20-30 лет назад и сегодня — это не одно и тоже: новые технологии, автоматизация производства требуют радикальной корректировки тех программ, которые были до этого.
— Вы сказали, что система образования касается всех возрастов и категорий граждан. Директор «Артека» Михаил Михайлович Сидоренко — единственный избранный на пост директора трудовым коллективом, однажды заметил: «Я стал заниматься детьми исключительно из страха. Представил мир, в котором пройдет моя старость, и понял, что надо спасать положение». Мне думается, что в этой позиции как раз и заключается разгадка фундаментальности образования в жизни общества. Что Вы думаете по этому поводу?
— Схематично смоделируем ситуацию. Те, кто сегодня пришли в первый класс, войдут в активную экономическую жизнь страны минимум через двадцать лет. То есть плоды управленческих решений, принимаемых сегодня должностными лицами в системе образования, будут реально ощутимы за пределами их карьеры, когда они будут на заслуженном отдыхе. Это я отношу и к себе лично. Но останемся ли мы все в стороне от этого, уйдя на заслуженный отдых? Нет и еще раз нет. Смогут ли они зарабатывать на наше содержание – пенсии, систему здравоохранения и так далее? Давайте говорить без пафоса и высоких слов. Беларусь – небольшая европейская страна, живущая в тренде европейского развития: со стареющим населением, ростом продолжительности жизни, низкой рождаемостью. Это факты, известные всем. Но и это не все. Мы — страна небогатая природными ресурсами, в отличие от России и Казахстана у нас нет «подушки безопасности» в виде природной ренты, получаемой за счет продажи сырья.
Для того, чтобы выровнять положение и чувствовать себя на равных в системе экономического партнерства, мы должны хотя бы на шаг опережать их в системе образования. Другого ресурса у нас нет. Я лично так рассматриваю задачи, поставленные Президентом по совершенствованию системы образования.
Есть и другой аспект при решении этой задачи, который вытекает из того, что я уже сказал. Мы можем построить какое-либо предприятие, четко рассчитать бизнес-план, детально предусмотреть все издержки и риски, найти рынки сбыта и так далее. Но при этом можем и ошибиться. Такое бывает, современная экономика сложна и непредсказуема, это случается во всех странах. Но в системе образования ошибаться нельзя. Это понимают, надеюсь, сегодня все. По этой причине и споры столь острые, и оценки и предложения радикальные. Но это наша с вами реальная жизнь.
— Много споров сегодня о судьбе гимназий. Экзамены в пятые классы могут отменить, а прием будем осуществляться по прописке. Насколько это решение оправдано с Вашей точки зрения, и что парламентская комиссия будет предлагать по этому вопросу?
— В 2004 году у нас при поступлении в вузы было введено централизованное тестирование. Эта система контроля знаний появилась не сама по себе, она была опробована в качестве эксперимента на протяжении трех лет в некоторых столичных университетах. Ее критиковали, приводили доводы о ее несовершенстве. Но что получилось в результате? Вы можете привести пример хотя бы один коррупционный скандал при поступлении в вузы за это время? Я — нет. И это серьезный довод в ее пользу. Она сняла социальное напряжение, все разговоры о «блате» при поступлении в вузы ушли в прошлое. Именно результаты тестирования показали, что уровень подготовки в средней школе оставляет желать лучшего. Сегодня критиков этой системы почти не осталось. Да, в экономике появилась новая, практически никем не просчитанная в количественном отношении услуга — репетиторство. Практика показывает, что при всех колебаниях в экономической жизни страны и доходах населения стоимость репетиционных услуг стабильна, а в этом году по математике и физике даже выросла — примерно на двадцать пять процентов. В обществе есть понимание ценности образования как основы будущего каждого молодого человека.
Мы с вами беседуем в Минске. Сколько гимназий в центре города, например, в районе площади Победы? Три - четыре. А можно ли набрать туда детей по прописке? Ответ очевиден. Берем спальный район. В нем одна гимназия и пять школ. Как проводить набор детей? Четная сторона улицы идет в гимназию, а нечетная — в обычную школу? Каков критерий и кто его определяет? Предлагается множество вариантов: собеседование, итоговый средний балл за прошедший учебный год в средней школе и так далее. На первый взгляд все хорошо и продумано, но нет главного – количественного показателя, все субъективно и находится вне зоны контроля. А это значит, что в реальной жизни социальное напряжение в таком тонком вопросе, как образование детей, неизбежно.
Нужен независимый экзамен с независимой проверкой. В системе поступления в гимназии меня заинтересовал факт высоких проходных баллов в гимназии. Практически все дети сдавали экзамены на 9-10 баллов, но в пятом классе результаты начинали лавинообразно падать. Первое, что пришло в голову — что-то здесь не так при сдаче экзаменов. Но все оказалось гораздо проще. Есть сборники диктантов по белорусскому и русскому языку, сборник задач по математике. Из них выбирается один из вариантов при поступлении.
В течение года родители заучивают многократно, почти наизусть, все задания. Мне рассказывали, что одна из мам, ожидавшая ребенка на крыльце гимназии во время сдачи экзамена, услышав номер варианта, точно и четко рассказала условие задачи и вариант ее решения. По сути, экзамены стали откровенной профанацией, наряду с оценкой работы нужно ставить оценку за усидчивость ребенка и настойчивость родителей. В этом случае интеллект не просматривается.
— Но единая программа в школах и гимназиях на базовом уровне и отмена экзаменов после четвертого класса при поступлении в гимназии, по мнению руководителей министерства образования, предполагала снятие элитарности и выравнивание возможности для всех учащихся. Как быть с этим?
— Здесь есть некоторая подмена понятий. Мы должны создать равные возможности при поступлении детей в гимназии и исключить конкурсы кошельков родителей. Это будет справедливо и демократично. Но демократия, по образному выражению Маргарет Тэтчер, это еще и право на неравенство. Давайте примем тот факт, что на самом деле люди не все одинаковые. Сама система выставления школьных оценок предполагает градацию по неравенству в зависимости от усилий учащегося и его способностей.
Гимназии должны не только остаться и развиваться, но и выступить локомотивом всей системы школьного образования страны. Я понимаю, что моя позиция вызовет множество критики. Для убедительности приведу пример из системы здравоохранения нашей страны. В начале нулевых годов там началась модернизация. При всех критиках она сегодня признана одной из лучших на постсоветском пространстве. А что было в основе? Элитные учреждения в виде республиканских научно-практических центров, многие из которых находятся на мировом уровне. Когда к нам приезжают коллеги из России, в пылу дискуссий на темы здравоохранения я предлагаю им назвать любой районный центр и поехать туда в районную больницу. В неформальных беседах успехи в этой отрасли Беларуси признаются практически всеми.
— Школьные учителя жалуются на то, что вместо подготовки к урокам им приходится заполнять огромное количество бумаг и отвлекаться на организацию и участие в разнообразных мероприятиях. Как решить эту проблему?
— Во всех этих разговорах много эмоций и мало конкретики. Школы — государственные учреждения, и бюрократию никто не отменял. Для этого есть администрация школ, она взаимодействует с местными органами власти, ведет переписку и осуществляет взаимодействие. Люди за это деньги получают, и это входит в круг из обязанностей. Однако реальная жизнь гораздо проще и прозаичнее: то, что должен делать чиновник управления или отдела образования, с легкостью перекладывается на директора или завуча школы, а те в свою очередь делегируют поручения учителям.
Чем ниже уровень подготовки управленца в системе образования, тем больше документооборот – это не мое мнение, это основной закон бюрократии.
И пока не будет нормативного документа, регламентирующего документооборот в школах, этот вопрос останется неразрешимым. Нужно принять внутриведомственный нормативный документ, определяющий, какие документы должен иметь и вести учитель-предметник, какие должен иметь классный руководитель. Все остальное запретить и на этом поставить точку.
Другой вопрос, что считать бессмысленными мероприятиями? Поход в музей, на спортивные соревнования, в театр? Школа помимо образовательной функции является еще и институтом социализации. Подчеркиваю, не воспитания, а социализации. Воспитывает среда, именно поэтому родители и стараются отдать своих детей в элитные гимназии. Не по причине того, что там лучше учат, а по характеру и содержанию той среды, в которой будут находиться их дети.
— Процитирую одного известного педагога-репетитора, одного из самых активных участников обсуждения проблем образования в социальных сетях: «Мы считаем, что самая большая проблема нашей системы образования — бедственное положение школьного учителя… Начальство всех уровней требует выполнения поручений, родители учеников часто предъявляют неадекватные требования, сами учащиеся хорошо знают свои права, но игнорируются права педагога… Сегодня в Беларуси он – один из самых несчастных людей». Ваше мнение на этот счет?
— Сама постановка вопроса не предполагает диалога. Я учитель в третьем поколении по матери, по отцу — во втором, и тяга к школе, любовь к ней, равно как и знание ее изнанки у меня на уровне родового инстинкта. Но я еще и отец. Что такое неадекватные требования родителей? Помимо того, что они являются родителями учеников, они еще являются и налогоплательщиками, то есть содержат школьных педагогов. Любой нормальный родитель на конфликт со школьным учителем не пойдет, потому что знает, что его ребенок является заложником ситуации. Как у нас умеют в школе затравить ребенка, все мы знаем, давайте смотреть правде в глаза. Традиционно учительское сообщество крайне пестро и разобщено — это особенности творческих и педагогических коллективов, но оно моментально мобилизуется и проявляет корпоративную солидарность, когда речь идет о конфликте родителей с тем или иным учителем. И даже если учитель согласен с родителями или ребенком в той или иной ситуации, то он предпочитает остаться в стороне от конфликта с коллегой — ему работать в этой школе. Назовите хотя бы один пример, когда школьный учитель за некачественную работу был наказан. Я таких примеров не знаю.
— Читаю дальше: «У учителя должен быть только один документ, который он обязан вести — классный журнал. Все остальные документы — все без исключения — должны проходить мимо учителя».
— А как быть с планом проведения или конспектом урока? Наши учителя поголовно столь гениальны, что им не нужен конспект, и они могут по памяти вести любую тему своего предмета? Следует признать тот факт, что за последнюю четверть века многие наши школьные педагоги стали считать контрольную функцию в своей работе основной — они проверяют, как подготовил ученика репетитор или родители. Есть и такие случаи, когда школьники скрывают от учителя тот факт, что пользуются услугами репетитора: себе дороже — учитель-предметник может перед всем классом «доказать», что только он знает свой предмет. А выражение «Бог знает на пять, я на четыре, все остальные на три» в разных вариациях, учитывая десятибалльную систему, знают не только сегодняшние школьники, но и их дедушки и бабушки.
Снобизм всезнайства и своей исключительности в учительской среде сегодня расцвел, как никогда. Профессия Учителя священна. Но Учителя, а не продавца знаний в школе.
— Еще два вопроса, которые вызывают критику: сборы денег, именуемые в народе поборами и обязательная подписка на периодические издания. Как решить эту проблему?
— Сборы денег в школах — тема не новая. Локомотивом этого процесса, как правило, выступают актвные родители. В какую бы школу или класс вы не пришли, в нем всегда найдется гиперактивная мама, которая самостоятельно предложит себя в родительский комитет и по каждому удобному и неудобному случаю будет предлагать собрать деньги: поздравить учителей с профессиональным праздником, на Новый год, 8 Марта и так далее. И попробуйте откажитесь сдать деньги — у вас есть заложник — ваш ребенок. На родительском собрании в течение пяти минут она отчитается о расходе денег и предложит обсуждение, которого не будет. А дальше все это переходит в привычку.
Как решить проблему? Просто, ясно и понятно — запретить сборы наличных денег, кроме оплаты детей за самих себя при разовых посещениях музеев, театров и других классных мероприятий, которые требуют оплаты. А если у кого-то есть желание и возможность помочь школе, то для этого есть расчетный счет попечительского совета.
С печатными СМИ тоже не вижу проблем. К этому вопросу министерство образования не имеет никакого отношения, это инициатива местных органов власти. Нет такого понятия, как обязательная подписка для конкретного человека. Газеты и журналы — такой же товар, как и все остальные. Нужно запретить на уровне местных властей заниматься такого рода акциями. Это раздражает и унижает людей. Можно заставить подписаться, но как заставить читать? Для того, чтобы быть популярными и интересными вовсе не обязательно быть желтыми или оппозиционными. Журналистское сообщество, переболев, найдет свое место в электронных СМИ, а печатные издания, как и во всем мире, приобретут черты респектабельности и обязательно найдут своего читателя.
— Не менее актуальной темой на сегодня является вопрос о сокращении сроков обучения в высших учебных заведениях. Насколько это оправданно, и не получится ли так, что через несколько лет придется все пересматривать заново?
— Еще раз повторю, в вопросах образования не должно быть ошибок, это может слишком дорого нам всем обойтись. Хотя вопрос о сокращении сроков образования, пересмотре программ родился не сегодня. На мой взгляд, здесь есть одна психологическая ловушка. За последние 25 лет при переходе к рынку и либерализации системы образования (прежде всего, я имею в виду систему платных услуг) у нас появилось огромное количество частных вузов, готовящих специалистов гуманитарного профиля. Высшее образование стало абсолютно доступным. Чего греха таить, в условиях демографического спада, учили всех, кто пришел. Многие учебные заведения, дающие среднее специальное и среднее техническое образование, — колледжи (в советское время их называли техникумами) — давали уровень знаний и навыков на порядок выше, чем некоторые высшие учебные заведения.
Но этот тот случай, когда я категорически против любых административных запретов и сокращения отдельных вузов — их сократит сама жизнь. Вспомните, еще пять лет назад во всех видах общественного транспорта висели рекламные афиши с призывами идти учиться в медицинские колледжи. Больницы и поликлиники столицы искали выпускников девятых классов, уговаривали получать профессию медсестры, подписывали договоры и платили стипендии. Брали практически всех — с четверкой по десятибалльной шкале по биологии. А что сегодня? Конкурс в медицинские учебные заведения на уровне 8,5 – 9 баллов. На пекаря, кондитера, повара в средние учебные заведения конкурс выше, чем в вузы. У людей изменилось отношение к образованию, многие стали адекватнее относиться к самим себе и выбирают профессии, обеспечивающие системы жизнеобеспечения.
К вопросу сокращения сроков обучения, особенно по техническим специальностям, нужно подходить осторожно и не торопиться. В потоке обыденной жизни мы воспринимаем цифровую революцию как нечто естественное. Сотовые телефоны, планшеты, новые виды компьютеров стали обыденностью. Но цифровая революция приходит и в реальный сектор экономики. Еще раз повторю то, что сказал в самом начале: инженер-механик, инженер-энергетик, да и рабочий тридцать лет назад и сегодня не одно и тоже. Высшая математика в наше время стала как никогда материальной силой и служит базовой основой для всех технических специальностей. Я не беру на себя смелость сказать, как и на сколько нужно пересмотреть программу по точным наукам, для этого есть специалисты высшей школы и академии наук. Но то, что она требует детальной и точной проработки, сомнений ни у кого не вызывает.
Мы не можем сегодня предсказать, какие сегменты экономики станут востребованными и как они будут развиваться в будущем, что станет их основой. А это означает, что первичная университетская подготовка должна быть фундаментальной.
Помимо профессии, вуз должен давать максимальную информоемкость для каждого обучающегося и прививать навыки практического воплощения полученных знаний в жизнь.
Современная экономика предполагает непрерывность образования на всем протяжении трудовой деятельности, к примеру, как у врачей. Много вопросов сегодня есть и к последипломному образованию, его качеству и так далее. И если первичный уровень знаний, полученный в университете, низкий, то как можно с молодыми управленцами обсуждать, к примеру, методологическую теорию для принятия решений Георгия Щедровицкого или интегральную философию Кена Уилбера с привязкой к конкретному региону или предприятию?
— Последний вопрос: что такое современная школа лично для Вас и какова в ней роль учителя?
— К вопросам образования мы зачастую подходим с точки зрения своего опыта. Те знания, которые нам кажутся вполне естественными и простыми в свое время для нас были загадкой и открытием. И ключ к этой загадке дал учитель. Проходит время, многие выпускники по уровню образования на порядок превосходят своих учителей. Но именно учитель стал для всех и каждого тем волшебником, который открыл путь в страну знаний. В этом смысле профессия учителя для меня сакральная. Школа — очень сложный механизм и испытание для всех – детей, родителей, учителей. И в этом сложном механизме мы порой пытаемся не учить своих детей, а учиться заново сами.
Проблема школы, на мой взгляд, сегодня совершенно в другом — наши дети не перегружены, они просто не заняты.
Отсюда пустое времяпровождение за компьютером, сколиозы и все прочие прелести, о которых говорят врачи. Наши дети отличаются от нас. В современном жестком и непростом мире у них проблем больше, чем во время нашего детства. Помимо учебы они решают и сложные социальные задачи: взаимоотношения со сверстниками, учителями, родителями. Это их время, а наша задача помочь им занять свое место в этом непростом мире.
Беседовал Игорь КОЗЛОВ
Партнер проекта «Пятый этаж» — Замковый комплекс «Мир»
Интервью с олимпийским чемпионом по фехтованию.
Профессионально, оперативно, по-хорошему.
