Кажется, еще недавно созданный под кураторством Андрея Кудиненко киноальманах «хронотоп» получил Гран-при программы «Омнибус» на кинофестивале стран СНГ и Балтии «Киношок», а в этом году в арт-деревне Каптаруны прошел уже второй форум пограничного кино «ХРОНОТОПЬ. АRT: RЕBООT», где по разработанной режиссером методике снимали фильмы для последующего киносбора. Между ними — уже несколько так называемых акций в разных городах страны и новые альманахи как результаты обнуления, перехода через стадию «хронотопи» и ограниченных во времени съемок. Андрей Кудиненко, автор фильмов «Оккупация. Мистерии», «Розыгрыш», «Масакра», «Хард Ребут », придумал концепцию нового кино и подогнал под это идею современного мифотворчества, а «хронотоп» стал самым оригинальным, новаторским и интересным проектом в современной белорусским киносфере. Загадочная «хронотопь» оказалась авторским неологизмом режиссера, и с ее определения началось наше интервью с Андреем Кудиненко.
— Это время, утонувшее в болоте, переходная среда, какая-то пограничная зона. Проще объяснить на сказках либо ритуале инициации: здесь, чтобы перейти в новую стадию, человек должен умереть в одном статусе и родиться в другом. В сказках сначала нужно выпить мертвой воды, а потом живой, герой должен попасть в мир с Бабой Ягой и вернуться в реальность. Переходная стадия и есть «хронотопь», пребывание между жизнью и смертью, где перемешано сакральное и несакральное, сны, неземное, реальное и бессознательное. Это хаос, в котором вообще находится наш мир. Антонио Грамши говорил об интеррегнуме, когда одни цивилизации сменяются другими, еще в 1930-е; Зигмунт Бауман описал «текучую современность». Сейчас все говорят о гибридности — война и не война, жизнь и не жизнь. Какая жизнь, например, у нас? — типичное состояние «хронотопи».
— Вы упоминаете универсальные теории, но ваше определение «хронотопи» отсылает к трясине — традиционному элементу белорусской культуры.
— Я высказываюсь с определенной самоиронией. В моем фильме «Оккупация. Мистерии» один персонаж говорит, что белорусского кино никогда не будет. Но это не утверждение, а юмор и некий девиз — кино будет, мы же теперь вот снимаем. «Хронотопь» — тоже вещь оптимистичная, потому что космос рождается из хаоса, а все красивое — это космос. Из синергетики, которую разрабатывал Илья Пригожин (нобелевский лауреат), следует, что каждое маленькое дело рождает в хаосе аттрактор, с которого начинается структура. Теория хаоса говорит также, что взмах крыльев бабочки где-то в Бразилии может родить ураган в Неваде. Т.е. любое действие что-то рожает, в этом оптимистичность концепции. Мы начали проект «Хронотоп» — я, Александр Дебалюк, Януш Гаврилюк и звукорежиссер Евгений Рогозин — на своих началах, так как оказались в ситуации, когда кино уже нет и можно было только пойти зарабатывать на жизнь «проституткой» на сериалах, где нет ни поля для эксперимента, ни поля для рассуждений «что такое кино» и «что такое наша жизнь». Для интриги я придумал, что в «Хронотопе» мы занимаемся актуальной мифологией. Потом появился Полупанов, с которым мы сделали несколько семинаров. Потом появился Артур (Клинов. — Авт.) И сказал, что надо всех везти в Каптаруны. Так же просто нашлись деньги на форум, и мы имеем удивительные результаты.
— Чем они удивительные?
— Здесь люди работают ради процесса. Я все время пытаюсь понять это поколение Миллениума: для них процесс важнее результата. Сначала проект «Хронотоп» был альманахом каких-то людей. Я же не говорил, что из всех новелл первого альманаха три снял я, четвертую дал друг, а к пятой я написал сценарий и сделал монтаж и звук. Я принципиально назвал это коллективным проектом. Так сильнее. Моя идея заключалась в том, чтобы сделать что-то вроде группы Lаіbасh либо дадаизма, т.е. какую-то коллективную работу, так как сейчас, когда нет средств, делать кино можно только коллективно.
— Все же современное белорусское мифотворчество, которым будто занимается «хронотоп», — это выдумка или реальная цель?
— Можно сказать, все мы создаем мифы. Любое кино и даже наш разговор — миф, а это опять структура, которая создается из хаоса. Белорусский, не белорусский — какая разница? «Хронотоп» начинался одновременно с событиями на Майдане, когда видно, что что-то происходит, и понятно, что все пойдет по кругу.
— Несколько лет назад вы придумали «Хронотоп» с его особой концепцией, мифотворчеством и коллективным производством, а ваше собственное кино за это время не появилось. Почему?
— Я снимаю сам, но с «Хронотопом» это разные формы творчества. В определенный момент я понял, что наши семинары зашли в тупик, потому что здесь сформировался определенный круг хронотоповцев, приезжающих с готовыми командами и делающих истории, которые я видел уже три раза. Тогда я остановился, сел, за два месяца написал сценарий полнометражной игровой картины и начал снимать документальный фильм, где нарушаю все правила. В свое время я отказался... уже не помню, после десяти перестал считать, отказался от сериального производства, хотя там можно заработать хорошие деньги. Просто это не интересно, ну зачем? Вдруг завтра умрешь, и что после тебя останется — сериал «Кадетство» или «Опера»? Я принадлежу к старому модернистскому поколению, где художник есть художник. Это у постмодернистов никакого пафоса, все — художники. А как без пафоса в кино? Пафос должен быть. Сначала работать над сериалом мне нравилось: все идет легко и по штампу. Но через две недели уже неинтересно, в любом месте, куда я приходил, я думал «камера здесь, потом укрупнение отсюда и отсюда», т.е. перенес эти стереотипы в жизнь. Меня сейчас и привлекает документальное кино тем, что оно позволяет ломать сюжет, к которому я приучен. Я считаю документальное кино немного аморальным: берешь человека и его судьбу, а потом в костюме едешь на фестиваль. Как говорил Кесьлёвский, «я больше поверю глицериновой слезе в игровом кино, чем настоящей в документальном». Перед камерой люди врут. Все. Да, есть момент наблюдения, но меня всегда огорчал этический момент. Но в итоге я понял, что в документальном кино тоже есть место поэтической манере, ты начинаешь работать со временем, наррацией, жанрами, делаешь несколько уровней. То же самое с пространством: в документальном фильме герой шел бы и шел, а я начал менять время прохода. В какой-то момент я понимаю, что становится скучно, и вставляю клип, мешаю будущее с прошлым, с сегодняшним временем и с иронией выхожу из этого клипа. Я получил удовольствие. Фильм называется «Фанат Вася-пешеход» — о человеке, который ходит пешком на все матчи брестского «Динамо», такой белорусский Форрест Гамп. Фильм выйдет где-то в октябре.
— Я думала, вы приостановили свое творчество ради «Хронотопа».
— «Хронотоп» родился как площадка для эксперимента, вызов индустрии кино, но меня больше интересует не производство, а вопрос, что дальше. Мне очень нравится твиттер Олега Кашина, где он ретвитит без указания авторства и создает таким образом картину мира. «Хронотоп» я тоже придумал как кинотвиттер, думал, люди будут дозагружать свои фильмы продолжительностью от трех до семи минут, реагировать друг на друга, актеры будут переходить из одного «твита» в другой. Ничего не получилось, потому что режиссеры сказали «мы авторы, мы фильмы не выкладываем, а поедем по фестивалям». И почти никто никуда не поехал.
— Появление «Хронотопа» как метода создания кино мне кажется симптоматичным явлением в нашем пространстве, где почти ничего не предлагают государственный и независимый кинематограф.
— Для меня «Хронотоп» стал поиском новой формы существования кино, а я думаю в первую очередь о себе. Нет у нас киносообщества, все уходит в трясину. Марина Разбежкина на своем мастер-классе рассказывала, как в болоте тонут олени. Они просто тонут, им комфортно. Как люди замерзают — приятно засыпают и все. Поэтому оленеводы затыкают животным нос, чтобы те начали двигаться. Помимо этого, когда погружаешься в пучину, нельзя делать резких движений, нужно спокойно тянутся к какой-нибудь веточке — также социологический и политический момент. С одной стороны это очень комфортная смерть, с другой стороны нельзя дергаться. В состоянии «хронотопи» нужен третий выход, чтобы гибко выйти в новое время. Это касается существования кино, его проката, образования и самоорганизации.
— В Каптарунах же «хронотопь» используется в положительном смысле.
— Как в синергетике, 1 + 1 может быть три, а может быть ноль. Здесь то же самое. «Хронотопь» — это существование всего нашего мира. Мы жили в Советском Союзе и кто думал, что через два года все рухнет? Раз — уже какие-то республики. Все изменилось буквально за год.
— Вы планируете и дальше заниматься «Хронотопом» или будете снимать свое кино?
— Я написал автобиографический сценарий о Донбассе. «ДДД» называется ( «Долгая дорога домой»). Быковское выражение в Украине всех вводит в ступор. Мы искали украинских партнеров и пока не нашли, потому что во время войны может быть только пропаганда, черно-белый взгляд, а взгляд с двух сторон их не интересует.
— У нашего зрителя сегодня специфические вкусы. Свою нишу занимают блокбастеры, свою — российские сериалы, а белорусское кино здесь место вообще не имеет. Мы отдаем предпочтение всему, только не белорусскому кино.
— Потому что его нет. Даже на «Беларусьфильм» посмотреть: он снимает сериалы, где менты в российской форме, потому что это вроде бы легче продать. «Однажды в России», это называется. Говоря о россиянах, они в свое время выработали формулу того, что «пипл хавают». Получился замкнутый круг, потому что приученный к фаст-фуду зритель уже не хочет усложнений. Моя мама смотрит сериалы по телевизору, где те же актеры и практически тот же сюжет, истерики, крики, кто-то предал... а когда начинается какое-то искусство, она переключает канал. Что касается киноконтента, оказалось, что продюсеры, которые говорили, что знают нужды зрителя, хотят просто отхватить часть бюджета, а о зрителя и не думают. Это показатель того, где находится российское кино. А наше кино находится вообще непонятно где. «Беларусьфильм» никогда ни о чем не думал, для него главное, чтобы кино было неконфликтное. Когда я брался за закадровый текст фильма «Масакра», пришлось убрать, например, упоминание о грузинского царя (тогда в России были проблемы с Грузией), имя Кастуся Калиновского. Все это было обрезано, чтобы никого ни в коем случае не раздражало.
— Вы не находите парадокс в том, что в том числе на кинофоруме в Каптарунах ведутся дискуссии о будущем белорусского кино, а вы говорите, что его нет. Как можно говорить о будущем того, чего нет?
— Какое-то движение года три назад началось. Много фильмов хороших, но больше плохих. Меня интересует дистрибуция, как кино будет существовать в новом мире, в интернете, потому что кинотеатр скоро будет значить для нас, как сегодня — опера. Фестивали, питчинги исчезнут и придет новая система. Лучший режиссер постсоветского периода Алексей Балабанов — не фестивальная персона. А, например, Лозница, Звягинцев действуют в каноне коммерческого фестивального кино. Смотришь фильм и видишь, что человек настроен на фестиваль, социалки поддал, там еще чего-то. Почему Балабанов обычно не попадал на кинофестивали, кто туда возьмет «Груз-200»? Кинофестиваль вообще был придуман Муссолини в 1932 году, это снова иерархическая тоталитарная система. В будущем кино потребует, чтобы авторство исчезло. Я плыл в прошлом году в каптарунском озере, кукушка куковала. Я у нее спросил, сколько просуществует наш проект, а кукушка мало кукует обычно... 112.
Ирена КОТЕЛОВИЧ
Концерт для детей и молодежи, пластический спектакль Егора Дружинина и «Рок-панорама».
Выбор саженца для садовода — тот момент, значимость которого сложно переоценить.
Успех зависит от соблюдения отраслевых регламентов и технологий.
«Императорский» туристический маршрут поможет развивать сельскую территорию.