Вы тут

Раскрепощенность чувств


Прозаик и поэт, переводчик и драматург, телеведущая и главный редактор — все это сочетает в себе молодая и талантливая Татьяна Сивец, представившая на суд читателей новый поэтический сборник (Сівец, Т. М. Разняволенасць:  вершы,  пераклады,   паэма / Таццяна Сівец. — Мінск: Звязда, 2016. — 160 с.), при первом ознакомлении с которым может возникнуть ощущение чрезмерно реализованной боли в поэтической реальности автора, когда элемент болезненности во взаимоотношениях двух становится едва ли не лейтмотивом любовной   лирики.Действительно, автором художественно воплощена модель  дисгармоничной  любви,  где  объектом  страданий  и душевно-эмоциональных смятений становится лирическая героиня:

*  * *

Сонейка, ну канечне,

ты мяне не пакрыўдзіў, што ты!

Проста забіў… Забіваў… 40 дзён

і начэй маўчання…

Запар! Калі кожны ўспамін цаляў

у мяне і шротам

заставаўся ўнутры, пакуль я ўставала,

падала

, выключала халодны чайнік…

І крычала.

А ты не чуў… Я ж да апошняга самага

шлях да цябе, нібы пульс па руцэ

сваёй зледзянелай,

намацвала

(ёсць ці няма?).

Душу спапяляла смага

па душы… І гэта была нават ужо

не турма,

А рэанімацыя.

*  * *

Ты незнарок прайшоў мяне наскрозь.

Так працінае куля. Толькі горлам

Пульсуюць словы, як старая кроў…

Я ўсё імкнуся падавацца гордай,

Не цямячы, што ТЫ спусціў курок.

Поэтическая декларация драматического понимания любви, отсутствия в ней душевного спокойствия конгениальна философским  констатациям Н. Бердяева и другим представителям русской идеалистической мысли, определявшим истинную любовь именно как неразделенную, полную неразрешимых противоречий, изначально обреченную  на  экзистенциальную неудачу.

Несоединенность  двух  сознаний, двух «эго», разобщенность во времени и пространстве, отчужденность любимого вызывают у героини обостренную реакцию надрыва, чрезмерную экзальтированность. Боль настолько пронизывает все существо героини, что жизнь последней едва  держится  на волоске, необходимо вмешательство других для физического и метафизического спасения:

*  * *

Доктар, мне штосьці

перашкаджае дыхаць і гаварыць!

Доктар, вы можаце гэта

з горла майго ўзяць і выразаць

назаўсёды?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   .

Доктар, калі я раней спявала,

енчыла, падала ў небыццё,

Мне нічога не каштавалі

ноты гэтыя, слёзы, крокі,

А цяпер я быццам к

рыштальны, крохкі

Інструмент, напоўнены пачуццём…

І я плачу, бачыце, як дзіцё!

Парадоксальность ситуации заключена в том, что обостренное переживание болезненных чувств может быть оправдано только наличием взаимной любви, но неосуществимой, нереализованной по разным причинам, именно тогда страдания одного компенсированы страданиями другого, они имеют высший нравственный смысл и недосягаемую духовную высоту, когда метафизическая связь между любящими настолько сильна, что ни  время,  ни пространство, ни люди, населяющие это пространство, не способны разорвать возникшее круговращение двух планет по заданной траектории, где посторонним объектам места нет.  В данной же поэтической реально сти функционирует иная ситуация, где страдания носят односторонний характер, элемент компенсаторности отсутствует, а боль направлена на внутреннюю  разрушительность.   Однако в поэтическом пространстве автором декларируется не только высокая нота боли  и  невыносимого  отчаяния,  но и упоенность любовью (любовь окрыляет, она придает смелость, снимает страхи), раскрепощенность сознания, доходящая до озорства и эстетического хулиганства:

*  * *

Тэлефон. Не гледзячы. («Гэта ты?»)

Прывітанне! Мы зноў не сам на сам,

а ўтрох з тэлефоннай дзяўчынай.

Разумнік,

я дзялю цябе з цэлым светам!

Хай сочыць НАСА —

мне гэта… (выкраслена цэнзурай)

Поэзия Татьяны Сивец представляет собой синтез интеллектуального и экспрессивного начал с ярко выраженной доминантой обостренного восприятия современных реалий и противоречий мироздания, осознания несовершенства мира и человека, онтологической дисгармонии. Этико-эстетическое кредо поэта находит свое воплощение  в многочисленных переводах, представленных в сборнике, причем автору подвластны разноуровневые в тематическом и формально-стилистическом планах поэтические тексты (из азербайджанской поэзии):

Дайце мне лекі

Дайце мне лекі ад болю і суму,

Дайце мне лекі ад жарсці і тлуму,

Дайце мне лекі, ды каб не манілі,

Дайце мне лекі, каб час супынілі.

 

Дайце мне лекі ад зла і нябыту,

Дайце мне лекі ад мараў нязбытных,

Дайце мне лекі ад чорнай навалы,

Дайце ж такія, каб мне даравалі.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   .

Дайце мне лекі ад гневу, папрокаў,

Дайце мне лекі, каб верыць Прарокам.

Дайце мне лекі вы не ад ангіны,

А каб ніхто ў адзіноце не згінуў.

Высокий нравственный посыл отражен   в   стихотворениях  «Бабулі» и «Час не залечыць маршчынак тваіх, дарагая матуля» (из российской поэзии), отражающих осознание онтологической значимости самых главных и дорогих людей в жизни каждого  чело-века, интуитивное прозрение их высочайшей миссии на земле, неразрывную духовную связь и преемственность поколений:

Бабулі

Зроблена ўсё.

Ты стамлёна прысела на ганку.

Рукі твае спачываюць

на ўтульных каленях.

У валасах тваіх вецер спявае

асеннюю песню —

Песню пра косы твае,

што калісьці былі смалянымі.

 

Зроблена ўсё.

І чакае хвіліны сукенка —

Тая, што толькі аднойчы…

Ды ты не прывыкла

Да новых, да белых хусцінак…

Ты ўсё рыхтавала… А як жа…

 

Сена, што не дасушыла… А

як жа чарніцы ў дуброве,

І рукавічкі для ўнукаў,

І недаспяваная песня?..

 

*  * *

Час не залечыць маршчынак тваіх,

дарагая матуля.

У гэтых маршчынках сцяжынкі мае

і дарогі паснулі.

У гэтых маршчынках дзяцінства

маё залатое.

Я у гэтых маршчынках самоту

сваю супакою.

З маршчынак тваіх нарадзіўся сынок

мой прыгожы.

Маршчынкі твае я ва ўласным

люстэрку знаходжу…

Отрадно отметить тот очевидный факт,   что  пессимистические  мотивы, «успешно» функционирующие как в поэтической реальности Т. Сивец, так  и в переводной поэзии, определяющие двууровневость эмоциональной доминанты художественных систем, компенсируются оптимистической верой в жизнь, со всей ее антиномичностью и многогранностью, авторской декларацией установок на общечеловеческие ценности и такую ясную, гениальную  в своей простоте истину:

*  * *

Чакаем,

Гукаем,

Шукаем

Найбольшага шчасця…

А вось жа —

Сядзіць на каленях,

Маленькае, шэравокае:

— Мама-а!

Валюся-я!

Трымай мяне-е!

Обращаясь к вечным темам и мотивам, отраженным в мировой поэзии, автор ищет новые формальные воплощения, стремясь к усложненности текстового материала, прекрасно владея белорусским языком и арсеналом средств художественной изобразительности, представив индивидуально-субъективный (с реализацией объективности) моделируемый поэтический мир.
Инесса МОРОЗОВА
 

Выбар рэдакцыі

Культура

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Канцэрт для дзяцей і моладзі, пластычны спектакль Ягора Дружыніна і «Рок-панарама».